холодную, но мое лицо горело, мне не нужно было глядеть в зеркало, чтобы знать, что я покраснела. О боже, о боже.

– Наблюдать за тем, как я принимаю душ, недостаточно? Я думала, тебе это нравится.

Он покачал головой.

– Пожалуйста, уйди. Мне нужно остаться одной.

Снова покачал головой. Прислонился к закрытой двери, скрестил на груди руки.

– Не уйду, пока ты не поссышь передо мной.

Я уставилась на него, ни один из нас не сдавался. Затем я кинулась к двери, попыталась оттолкнуть его, но бесполезно, он схватил меня, когда я толкнула его и закричала, чтобы он отпустил. Он заорал в ответ, чтобы я «заткнулась», и стянул с меня свои шорты, в которых я спала, и я оказалась без трусов, и он усадил меня на унитаз. На этот раз подняв крышку. Он держал меня за плечи, бросив шорты в ванну. Мне хотелось плюнуть на него, но я не могла разжать рот.

– Вот, – он толкнул меня в плечо. – Я ждал прежде, подожду и сейчас.

Я закрыла лицо руками, и мои волосы торчали во все стороны, уверена. Чувствуя жар кожей, могла сказать, что мое лицо покрылось пятнами, и я не знала, куда делась моя резинка для волос. Я держалась долго, как могла. Сначала говорила сама с собой, пока мы молчали: «Могу сидеть так вечно. Я мраморная статуя на фарфоре. У него нет надо мной власти».

Но затем, в конце концов, природа берет верх даже над самой суровой волей, и я сдалась. Звук того, как я писаю перед ним, оказался громче, чем когда я делаю это в одиночестве. Я не понимала, в чем здесь романтика. Он протянул мне шорты обратно и поцеловал в макушку.

– Больше никаких секретов, Элиссон.

10

– Давай посмотрим «Лолиту».

– Что? – я предложила посмотреть «Колдовство» за день до этого, фильм, который он никогда не видел, а я обожала. Даже взяла видеокассету напрокат в Blockbuster по дороге к нему.

– Да. Ты же не смотрела, верно?

Я знала, что это ловушка. Он сказал мне посмотреть фильм той весной, до того, как мы начали встречаться, в перерыве между соблазнениями, так как по-прежнему не мог ко мне прикоснуться тогда. Я пошла в магазин и бродила там, пока не наткнулась на классическую черно-белую версию Стэнли Кубрика. Оказалась лицом к лицу со Сью Лайон в роли Лолиты в солнечных очках в форме сердец, сосущей леденец на обложке коробки. Взяла напрокат, но так и не посмотрела. Лишь заплатила штраф за то, что вернула кассету на неделю позже.

Спустя годы я замечу, что Лолита ни разу не описывалась в очках в форме сердец, лишь в «темных очках», говоря словами Набокова, а Кубрик дал Лолите овальные солнечные очки. Однако постеры фильма Кубрика всегда вспоминаются в нашем сознании, и с тех пор красные очки в форме сердец ассоциируются со скандалом и сексом.

– Какую версию? – подыграла я. Знала, что есть и более новая с Джереми Айронсом и Мелани Гриффит. Моя мама смотрела ее по каналу Showtime, сначала ее посчитали чересчур непристойной для показа в американских кинотеатрах, но мама сочла ее хорошей. Я надеялась на эту версию, потому что никогда не обещала посмотреть другую.

– Эдриана Лайна. Она невероятная.

Я выдохнула. Проведу ночь с Джереми Айронсом и Мелани Гриффит.

– Хорошо, я сделаю в микроволновке попкорн.

Мы сели перед мягко мерцающим экраном его телевизора. Казалось, фильм лишь слегка окрашен в цвет, иногда казалось, он снят в сепии. Мелани Гриффит была в равной степени пошлой и беззащитной. Джереми Айронс лихой и чуткий. А Доминик Суэйн в главной роли была… юной. И правда выглядела юной. Ее светлые волосы заплетены в косы большую часть фильма, она ходит в коротких шортах, комбинезонах и двухцветных кожаных туфлях. Красная помада часто размазана.

– Ей было всего четырнадцать, когда начали съемки, – шепнул он мне, его дыхание соленое и теплое.

Когда фильм закончился, Ник начал гладить меня по бедрам.

– У меня до сих пор все болит после вчерашнего, – сказала я, собирая масленую кукурузу, упавшую на ковер. – Давай просто ляжем спать? Мне работать с утра.

Фильм крутился в моей голове всю ночь. По ощущениям что-то казалось не так, но я не понимала, что и почему. Утром Ник спросил, понравился ли мне фильм.

– Очень красивое произведение. Хорошо снято.

– И актерская игра на высоте, верно? – хлюпал он чаем.

– Абсолютно, – кивнула я в свою кружку. – Очень чуткая. И убедительная.

– Не понимаю, о чем так беспокоятся люди. Лолита играла с ним все время.

Горячий чай обжег мне язык. Я не сглотнула.

Ник продолжал:

– Он так сильно ее любил. Когда он умолял ее уйти с ним, она просто сумасшедшая, что отказалась.

Я прополоскала рот теплым напитком и проглотила.

– Ага, сумасшедшая. То есть в этом же нет смысла. – Кружка звякнула, опустившись на блюдце. – Мне ехать далеко. Позже увидимся? – я поцеловала его в щеку, закинув рюкзак на плечо, и ушла.

Пока ехала, не включала музыку. Передо мной тянулась дорога, забитая другими автомобилями, в которых я видела теплые тела других людей, у всех какие-то намерения, какие-то цели. Сидела в пробке, поглядывая на часы, пытаясь высчитать, как сильно опоздаю. Зачем я вообще ночевала у него на неделе? Получасовая поездка домой превращалась в часовую поездку до работы в детском лагере. Я ненавидела водить. А Ник никогда не возил меня, хотя ему и нечем было больше заняться – другой учитель школы Хант был руководителем лагеря. Нику достаточно было быть замеченным на парковке всего раз, и катастрофы не избежать.

Я думала о том, как Лолита бросила Гумберта. Как она предпочла отправиться вместо этого с Куильти и сбежать. Это был плохой выбор по многим причинам, но она бросила Гумберта.

Если бы мистер Улман узнал обо всем, между мной и Ником было бы все кончено. Я думала, что бы мистер Улман сделал, если бы я все ему рассказала, что бы он ответил. Пыталась представить его лицо. Был бы он удивлен? Решил бы, что я вру? Или он знал с самого начала, как учителя знают все друг о друге? Ему было плевать?

Пробка начала рассасываться. Я мягко надавила на газ. Сжала губы и выдохнула, сожалея, что мы не сварили кофе с утра вместо кипяченой воды. Голова гудела. До сих пор все болело. Я пыталась сесть поудобнее на липком кожаном сиденье, но это не помогало. Я была в ловушке в своем автомобиле, в пробке, в