Я, еще не вынырнув из раздумий, схватила лежащую нажурнальном столике трубку телефона и машинально сказала в нее:

– Алло.

– Ты меня узнаешь? – прозвучало в ответ.

– Нет, – отозвалась я и тут же осеклась. Ой, я ж не дома!Зачем цапнула телефон?

– Настюша, – тихо продолжила незнакомка, – понимаю, что тысейчас удивлена и, наверное, пожелаешь задать мне кучу вопросов, но лучшебудет, если сначала ответишь на мой: с мамой все в порядке? Она дома? Газетыпишут какой-то ужас. Почему молчишь? Не узнаешь? Это Лена Рыбкина.

Я моментально поняла, что произошло. На свою беду, я обладаюсовершенно детским голосочком. Люди, плохо знакомые с Дашей Васильевой,позвонив к нам домой, часто говорят: «Девочка, позови маму». С одной стороны,смешно, с другой – это мешает жить, потому что если мне требуется позвонить вмагазин или вдруг приходит в голову идея заказать билеты в кино по телефону, тоя обычно слышу в ответ вежливую фразу: «Будет лучше, если с нами свяжетсякто-то из взрослых членов семьи». Но сейчас тембр моего голоса сыграл мне наруку: некогда лучшая подруга Милады приняла меня за Настю.

– Э… – протянула я, – говорить неудобно.

– Понимаю! – нервно воскликнула Лена.

– Лучше встретиться на нейтральной территории.

– Где?

– Ну… не знаю, придумайте сами.

– Приезжай ко мне.

– Куда?

– Ты что, адрес забыла? – изумилась Лена. – Мы, конечно,давно не встречались, но все же странно.

– Великолепно помню, – стала я изворачиваться ужом, – простоподумала, вдруг вы на даче.

– У меня ее нет! – еще больше удивилась Лена. – Настя, что стобой?

– Так могли купить или снять.

– Не купила и не сняла, живу все в той же квартире. Однанезадача: сейчас сижу на работе, вернусь лишь около восьми. Тебе, наверное,поздно.

– Нет, в самый раз.

– А как потом в поселок вернешься?

– Толик отвезет.

– Действительно, – бормотнула Лена. – Значит, жду.

Я положила трубку на столик, потом огляделась, вытащила своймобильный и набрала номер Насти.

– Алло, – пробился сквозь странное гудение голосок девочки.

– Это Даша, ты где?

– В парикмахерской.

– Знаешь адрес Рыбкиной?

– Конечно.

– Сделай одолжение, скажи его.

– Кутузовский проспект, – охотно сообщила Настя, – дом стоитуглом, вход со двора, вот только номер квартиры не помню, но ее легко найти.Последний подъезд, самый верхний этаж, дверь слева от лифта, она обитаярко-красной кожей.

– Опять балбесничаешь? – укорила меня Раиса, неожиданновходя в холл.

– Уже все закончила, – бойко отрапортовала я, пряча сотовый.

– Ну ладно, – смилостивилась домработница. – Ступай домой,но завтра ровно в девять чтобы стояла под дверью.

Я закивала и убежала переодеваться.

В Ложкине меня встретила радостно вертящая хвостами собачьястая.

– Погодите, ребята, – пробормотала я, снимая уродскую обувь,– целоваться начнем попозже. Просто сил никаких нет. Вроде ерундовое делотряпкой по паркету возить, а устала, будто ездовая лайка.

Быстро приняв душ, я побежала на кухню, чтобы попить кофе, иувидела шмурыгающую носом Ирку, мрачно чистящую крохотный клубень молодойкартошки.

– Простудилась? – поинтересовалась я, насыпая в кофемолкуглянцево-коричневые зерна.

– Не, – коротко ответила Ирка.

– Что случилось?

– Ерунда.

– А все же?

– Иван! – сердито воскликнула Ирка. – Вот долдон, взялся намою голову! Болван непонятливый.

Продолжая шмыгать носом, Ирка принялась вываливать обиды. Ямолча слушала ее, глядя, как из кофеварки в чашку тонкой струйкой течетароматная жидкость.

В нашем доме давно работают три человека: домработница Ира,кухарка Катерина и садовник Иван. Обе женщины не замужем, Ваня не женат.Присутствие холостого мужчины среди двух «неокольцованных» особ может привестик определенным трениям и даже серьезным скандалам. Но Катерина недолюбливаетлиц противоположного пола, уж не знаю, кто из мужчин и чем так сильно обиделее, только кухарка весьма довольна своим статусом свободной женщины и никакихпоползновений в сторону Ивана не делает. Более того, недалекий, не слишкомаккуратный Ваня раздражает ее, кухарка не упускает случая сделать садовникузамечание и сладострастно стучит на него хозяевам. Делает она это филигранно.Скажем, посмотрит в окно и произнесет с чувством:

– Эх, Дарь Иванна, ваши любимые флоксы завяли. Видать,Ванька после пива обалдел и не полил кусты. С другой стороны, из чего поливать,если он третьего дня газонокосилкой шланг перерубил, пока она не сгорела?Сколько раз говорено было: не катай ее по мокрой траве, замкнет, ан нет, попертанком. Дождался, пока травища в метр вымахала, и вперед. Ну, не беда, насадитна будущий год новые флоксы. Жаль, конечно, что нонешним летом на цветочки неполюбуетесь, очень голо теперь дорожка выглядит, особенно после того как Ванькаеще сапогами по дурости ромашки помял. Впрочем, он их терпеть не мог, теромашки…

Вон сколько информации разом! И пиво пил, а потом почтипьяным работать стал, и шланг испортил, и траву запустил да косилку сжег, иромашки специально потоптал. С одной стороны, целиком и полностью сдала Ивана,а с другой – вроде как не жаловалась, не обзывала, не злилась, не кричала,случайно произнесла. Более того, если я призову Ивана к ответу и сурово спрошуу того, зачем он по мокрой траве газонокосилку катал, зная, что это опасно,Катерина потом нальет садовнику чашечку кофе и запричитает:

– Беспамятный ты, Ваня, за то и получил. В следующий раз,коли соберешься чем заняться, со мной посоветуйся.