– Доченька, – улыбнулась тогда Смолякова, – ты больше так неговори и бесед о Тете Моте с Никитой и Лизой не заводи, ладно? Не надо намскандалов. Ну пообещай, что станешь молчать!

– Ладно, – буркнула Настя.

И на этом ситуация завершилась. И вот сегодня Тетя Мотянашлась похороненной в саду.

– Значит, она ее не отвезла в издательство, – констатировалая.

– Ага, – кивнула Рая.

– Почему?

– Ты меня спрашиваешь? Понятия не имею!

– Отчего зарыла в саду?

– Без понятия!

– Может, Милада хотела в очередной раз пошутить? Но над кем?И шутка-то глупая…

Рая пожала плечами.

– Ну, не знаю я! Хозяйка на самом деле как большой ребенок.Занавески с кошечками, статуэточки дурацкие… Ты ж ее комнату видела!

– Значитца, так, – подвел итог Михаил Степанович. – Ничегоособого не случилось, все живы-здоровы. Верно?

– Ага, – кивнула Раиса.

– Следовательно, мы уходим.

– Ща, – засуетилась домработница, – погодите минуточку.

Быстрее молнии Рая метнулась в дом, потом стремглаввернулась назад, неся большой пакет, в котором позвякивали бутылки.

– Сделайте одолжение, – отдуваясь, сказала прислуга,протягивая ношу начальнику охраны, – возьмите, не побрезгуйте.

– Не надо, – отмахнулся дядька.

– Ну пожалуйста! Мы вас зря побеспокоили, от дела отвлекли.

– Хуже б получилось, дерни ты нас из-за настоящего трупа, –пробасил один из секьюрити.

– От чистого сердца, – ныла Рая, – уважьте!

– У нас сухой закон.

– Так домой отнесите! Ясное дело, не на службе выпьете.

– Ну давай, – сдался Михаил Степанович, забирая пакет иодновременно заглядывая в него. – Слушай, это ж очень дорогая выпивка… Тебе отхозяев не влетит?

– Да в доме полно всякого! – махнула рукой Рая. – Хотите, явам объясню, что здесь? Вот эта здоровенная бутылка – коньяк большой выдержки,а в фарфоровом штофе водка. Я ее не пью, но Никита говорил, она особой очистки.

– А в пузатенькой что? – заинтересовался один из охранников,парень с удивительными ярко-рыжими волосами.

– Ликер какой-то, – сообщила Раиса, – Миладе его однафанатка постоянно присылает. Хозяйка вообще-то не пьет, только его иногда иупотребляет – в чай наливает или в кофе. По мне, так жуткая пакость, но Миладепо вкусу. Крепости в нем никакой, больше на сироп от варенья похож.

– Михаил Степанович, – попросил ярко-рыжий парень, – есливам все равно, можно мне ликерчик прихватить? У тещи сегодня день рождения, ябы на подарок тратиться не стал.

Начальник скривился.

– Мне сладкое без надобности, лучше водочку приберу, еслитолько Юра возражать станет.

Другой охранник, черноволосый кудрявый парень, повернулся крыжему и загудел:

– Без проблем, Вовка, твой ликер, а мой коньячок. Ты хорошоподумал? Сдалось тебе это варенье…

– Не, классно вышло, – замотал рыжей головой Вовка. – Меняпрямо ломало всего с утра, как вспоминал, что на Веркину мать бабки тратитьнадо, аж крючило! Я не жадный, сами знаете, только она такая противная…

– Ладно, пошли, хватит тут своими родственниками людямголову морочить, – подвел итог начальник. – Спасибо тебе, Рая, за презент.

– Михаил Степанович, – ласково попросила домработница, – выуж там, среди своих, не рассказывайте про нашу Тетю Мотю. Сами же в курсе, какпо поселку слухи быстро расползаются, хуже, чем в деревне. И вы, ребята, ужпомалкивайте, пожалуйста…

Начальник снисходительно улыбнулся.

– Мы болтать не приучены, рот на замке держим. Весь звон впоселке от прислуги. Горничные как в магазин придут, так и давай языкамимотать. Ну все вывалят! Порой такое услышишь – диву даешься.

– А еще охрана вашенская, – подхватил рыжий Володя. – Спистолетами, а без ума.

– И шоферы тоже хороши, – покачал головой Юра, – сплетникипочище баб. Мы-то молчать станем, вы сами не растрепите.

– Пойдемте, я вас через парадный вход выведу, – подхватиласьРая. – А ты, Даша, тут пока постой.

Когда домработница и охранники скрылись из виду, я приселана корточки и, преодолевая непонятный страх, потыкала в куклу пальцем.

Игрушка была выполнена с ужасающей натуральностью. Из какогоматериала ее сделали, оставалось непонятно, но даже с близкого расстояния куклавыглядела, словно живая. Волосы у нее на голове, похоже, были натуральными, имне показалось неприятным трогать пряди. Охранники положили Тетю Мотю на землюлицом вниз, и я, если честно, была рада сему обстоятельству, потому что оченьхорошо помню, как испугалась, увидав широко открытые голубые глаза.

Взгляд обежал «тело». Вот уж отвратительная вещь! Странно,что она понравилась Смоляковой, я бы заработала инфаркт, увидав за столомсвоего двойника.

Нахождение в земле ничуть не повредило игрушке, да и понятнопочему – искусственные материалы не подвержены быстрому тлению. Вот толькобежевый свитерок подвел, он начал расползаться между лопатками.

Совершенно машинально я потрогала пальцем дырку, и тамгновенно стала расширяться. Я попыталась стянуть края прорехи, но ткань так ирасползалась в разные стороны. Тот, кто хотя бы один раз в жизни брал в рукиспицы, хорошо знает: стоит упустить или случайно разорвать одну из петелек, какполотно мгновенно превращается в груду спутанных ниток.

Я ощутила неловкость: не следовало ковырять разорванноеместо, может, тогда бы свитерок не стал стихийно самораспускаться со скоростьюсвета. Наверное, он к тому же был не лучшего качества. Но остановить процессуже невозможно, спустя пару мгновений передо мной открылась голая спинаманекена. Теперь Тетя Мотя стала выглядеть еще страшней. Тот, кто произвелкуклу, ухитрился соблюсти все анатомические подробности: у муляжа имелисьлопатки, позвоночник и даже большая, темная, с неровными краями родинка возлетого места, где шея плавно перетекала в плечо.