Заказ доставили к Никите. Тот взял пилюли и поставил ваптечку. Почему он так поступил? Отчего не задал вопросов курьеру? Ну,во-первых, таблетками всегда занималась Тоня, Никита не знал координат фирмы, аво-вторых, ему было так плохо морально, что сил ни на какие выяснения неосталось. Меня удивила дата производства «Зоротина». Потом в квартиру влезбомж, который украл таблетки из аптечки, весьма странное преступление. И откудавор взял ключи? Дверь в квартиру была аккуратно открыта, а не взломана. А вотесли предположить, что Тоня наняла грабителя, тогда становится понятно, гдебродяга нашел ключики. Но самое главное туфли!

– Что? – не понял Чеслав.

– В квартире Тони под вешалкой стояли женские ботиночки,каблуки которых имели характерную особенность: они были стоптаны с внутреннейстороны. А лифтерша, рассказывая об отъезде Ани, упомянула о выброшенных еютуфлях. Старухе обувь показалась хорошей, она забрала ее себе и похвасталасьпередо мной своей удачей. Каблуки у лодочек оказались некрасиво стоптаны свнутренней стороны, как ботиночки Тони. А ведь походка каждого человекаиндивидуальна. Понимаешь?

– Туфли и таблетки, – кивнул Чеслав, – ты умеешь обращатьвнимание на мелочи. Хорошо, позвоню кое-кому, чтобы занялись этим делом. А тыприступай к работе, хватит филонить, твоя простуда прошла.

Я вышла из кабинета начальника. Можете мне не верить, новозмездие всегда ждет человека, который совершил преступление. Вопрос лишь вовремени: через месяц, год, десять лет кто-нибудь непременно наткнется настоптанные туфли, и тайна выйдет наружу.

«Я не различаю красного. Зеленый, коричневый, желтый – любойдругой цвет я вижу, а вот красный – нет. Это не аномалия, не особенность моегозрения. Доктор говорит, что это психологическая защита, позволившая мне в своевремя не сойти с ума.

Когда пять лет назад красные пятна расплылись по беломуплатью – вот именно в тот самый миг я вдруг перестала различать этот цвет.Вокруг все истошно орали, суетились, бегали, а я спокойно сидела прямо накрыльце Дворца бракосочетаний и держала на коленях голову моего мужа. МоегоИгоря…

Я не послушалась тех, кто говорил, что нельзя выходить замужв мае, – какие предрассудки, думала я, когда мы так счастливы, так любим другдруга и собираемся прожить вместе всю жизнь! Разве имеет значение, когда именнопоставить штамп в паспорт? Тем более что май – мой любимый месяц, я всегда снетерпением ждала его наступления, любила гулять по городу и замечать, как деньото дня он сменяет свой унылый зимний облик на свежее и радостное весеннеевеликолепие. Да и выдался май в этом году теплым, ясным и праздничным, какбудто специально для нас, влюбленных и немного ненормальных от счастья… Вместес красным цветом я перестала любить и месяц май.

Я не могла понять: ну что они все паникуют и верещат, когдаи так все очевидно – Игорь мертв. И вот эти пятна, цвета которых я не вижупочему-то, не что иное, как его кровь. Кровь из совсем небольшого отверстия вбелом пиджаке, прямо под бутоньеркой из мелких розовых розочек…

Вот так – утром я проснулась счастливой невестой, а в часдня уже стала вдовой, так и не успев толком побыть женой. Хотя нет – я былаженой целых двадцать минут, пока мы обменивались кольцами, танцевали вальс,принимали поздравления и фотографировались… Двадцать минут – и кольцо с правойруки можно переодевать на левую. Мне двадцать шесть лет – и я вдова. Все. Авокруг по-прежнему бессовестно благоухает свежей зеленью и ярким солнцемпроклятый май…

Потом было много еще всякого – и допросы у следователя, иоглашение завещания, по которому мне досталась квартира в центре, загородныйдом, две машины… Мне ничего не было нужно, ничего – только бы Игорь был жив.

Проклятый май – ненавижу тебя…»

– Я не могу понять… – Кирилл Валько обхватил руками голову ииздал подобие звериного рыка. – Что происходит вообще? Мы работаем – а прибылинастолько мизерны, что я чувствую себя лохом!

Главный бухгалтер фирмы по производству пластиковых оконНаталья Мезенцева равнодушно взирала на метания шефа. В большей степени ееинтересовало, останется ли на безупречном брючном костюме темно-синего цветапятно от энергетического напитка, выплеснувшегося из стакана в тот момент,когда Валько шарахнул по столу кулаками. Худощавая, спортивного вида блондинкас длинными прямыми волосами и прозрачными серыми глазами, Наталья былабезупречна во всем, что касалось работы. Кирилл все еще надеялся затащить ее впостель, а потому готов был смотреть сквозь пальцы на некоторые мелочи ипросчеты в работе. Но Мезенцева не давала даже повода усомниться в своемпрофессионализме.

Однако в фирме определенно что-то происходило. Количествозаказов ощутимо уменьшилось, а расход материалов, как и объем их закупок упоставщика в Германии, неуклонно возрастал. По документам выходило, что все впорядке – но где деньги-то? Где чистая прибыль?

– Наташа, может, ты скрываешь что-то? – жалобно протянул Кирилл,но бухгалтер смерила его ледяным взглядом:

– Кирилл Сергеевич, я не давала повода для фамильярности.Как не давала и повода усомниться в моей честности.

Кирилл немного присмирел. Эта девица появилась в его фирмедва года тому назад и как-то исподволь вдруг возымела над ним такую власть, чтоКирилл порой сам себя не узнавал. Наталья не переходила грань, не одобрялашуток в свой адрес, не позволяла никому сойтись с ней поближе, никогда необедала в офисе с другими сотрудниками, ни разу за два года не приняла участияни в одной совместной попойке. На ухаживания неженатого шефа не реагировала,чем приводила его почти в бешенство. Кирилл Валько считался завидным женихом,был избалован женским вниманием, и такое пренебрежение и какое-то нарочитоеравнодушие задевало его самолюбие. В душе он дал себе слово непременно добитьсяблагосклонности Натальи.

Он ухаживал широко, с размахом, однако все его попыткиоканчивались ничем. Наталья равнодушно совала букеты орхидей в банку из-подсока, приглашения в рестораны, клубы и заграничные туры отвергала сразу ирешительно, а кольцо из белого золота, преподнесенное ей Кириллом в Деньсвятого Валентина, немедленно вернула, посоветовав вложить деньги во что-тоболее перспективное.

Валько злился все сильнее. Его бесило это равнодушие, закоторым – он чувствовал – на самом деле стояло желание не иметь с ним ничегообщего. Как известно, препятствия только усиливают азарт, и Кирилл не собиралсякапитулировать. Но и Мезенцева не шла на уступки, не меняла линии поведения, былавсегда ровной, холодно-улыбчивой и отстраненной. Даже секретарша Валько,Настенька, уже была на стороне шефа и однажды решилась поговорить снеприступной бухгалтершей.

Улучив момент, когда Наталья осталась в своем кабинете одна,Настенька юркой мышкой забежала в бухгалтерию и закрыла дверь изнутри на ключ.Мезенцева удивленно сдвинула на лоб модные очки и чуть приподняла левую бровь.