– Огонь! – выкрикнул генерал-полковник Катуков.

Танк тряхнуло от выстрела. Стабилизаторы уверенно выровняли пушку. Пространство башни наполнилось пороховыми газами, а зенитка с покореженным лафетом отлетела в сторону, убивая расчет разлетевшимися во все стороны острыми раскаленными осколками.

– Прибавь!

– Есть прибавить! – отозвался мехвод.

Через перископ генерал-полковник наблюдал, как танки, отыскав удачное место для прохода рубежа, на предельной скорости преодолевали осыпавшиеся рвы. Танк, шедший справа, вдруг, зарывшись гусеницами в ров, застрял, представляя собой удобную неподвижную мишень. Через верхний люк прытко выскочил младший сержант с тросом в руках. Пригнувшись к самой земле, стараясь не напороться на пули, он показал трос двигавшейся следом штурмовой самоходке, немедленно остановившейся. Сцепив металлическим тросом застрявший танк и подъехавшую самоходку, сержант благоразумно юркнул в яму и стал наблюдать за тем, как слаженно заработали бронированные машины. Танк медленно, подгребая под себя смерзшуюся землю, стал выбираться на поверхность. Танки, неистово громыхавшие позади, приостановились, защищая собственной броней вылезавшую из рва машину; угрожающе водили стволами и, отыскав цель, стреляли не мешкая.

По башне танка часто и звонко, напоминая дождь, зацокал свинец. Ствол повернулся, бахнул выстрел, и там, где еще какую-то минуту назад была пулеметная точка, в воздух взметнулись земля, обломки бетона и расщепленные бревна. В яблочко!

Танкист уверенно отцепил металлический трос и, махнув на прощание механику-водителю самоходной установки, устремился к своей машине, ствол которой уже хищно выглядывал из-за рва, выискивая очередную цель. Уверенно вскочил на крыло и юркнул в глубину башни.

Танк крутанулся на месте и заколесил прямо на колючую проволоку, разрывая ее броней.

Танковая атака

Командный пункт был выложен в два наката из толстых сосновых бревен. Вряд ли он выдержит прямое попадание гаубичного снаряда, но способен уберечь от полковых орудий. Хорошо замаскированный, спрятанный под метровым слоем земли, с посаженными на кровле кустарниками, с натянутой над ним маскировочной сеткой, он виделся со стороны всего-то небольшим пригорком, столь характерным для этой местности.

Прильнув к перископу, майор Герасимов наблюдал за первым рубежом немецкой обороны. Окопы были вырыты большой скобой, концы которой были направлены к советским позициям. На остриях, занимавших господствующие позиции, установлены долговременные огневые точки. Вовнутрь не пройти – фланги простреливались с обеих сторон.

Поле, изрытое взрывами, за последние два часа смерзлось. На мотоциклах по нему не проехать, тут нужны только танки.

– Ну что скажешь? – спросил командир двадцать второй танковой бригады тридцатитрехлетний Закиров. Скуластый, красивый татарин, любимец полковых связисток. – Мотоциклисты не пройдут.

Полковник Закиров громко расхохотался.

– Какие мотоциклисты? Мне бы на танках пройти через эти рвы, а ты на мотоциклах.

– Моих ребят вместо пехоты возьмешь?

– Они же у тебя инженеры, – продолжал хохотать танкист. – Стрелять-то хоть обучены? А то, знаешь ли, мне туристы на броне не нужны.

Веселье красавца-полковника раздражало. Но смотрел он задорно и весело, обижаться было грех.

– Не беспокойся, умеют. Не оплошают. Местность тоже хорошо знают, ходили в инженерную разведку, проходы для твоих танков делали. Так что еще подскажут, как лучше оборону пройти. А с командиром корпуса я уже согласовал.

– Договорились, пусть подходят, не тяните. Скоро выступаем! А я к своим пойду.

Отгремела артподготовка, оказавшаяся невероятно громкой и разрушительной. В перископ командного пункта было видно, как снаряды, обрушившись на передний край обороны, буквально перепахали разрывами землю, напичкав ее тысячами осколков. Немцы, попрятавшись в окопы и щели, пытались пересидеть налет. Удавалось немногим – то и дело взрывная волна подкидывала в воздух плиты перекрытия и бревна от разбитых блиндажей, крепежи брустверов и то, что какие-то мгновения назад называлось человеком.

Залпы тысячи орудий, слившись в один непреходящий вой, то ослабевали по какой-то причине, а то вдруг вновь усиливались, буквально раздирая своей воющей музыкой до самых кишок. На горизонте поднялась стена из песка и дыма, заслоняя собой город, стоявший на косогоре за рекой Варна. Иногда пятиугольная цитадель, явственно различимая на высоте, появлялась через бреши в дыме, выставляя на обозрение угловатые, сурового облика бастионы, а потом вновь терялась в дыму разрывов.

С немецкой передовой линии, вливаясь в общий гул взрывов и рассекающих воздух снарядов, виднелись яркие всполохи огня. 25-килограммовыми снарядами зло харкали танки, а с фортов крепости громко отбрехивались гаубицы, будоража разрывами вторую линию обороны.

До начала наступления оставалось пятнадцать минут. Герасимов вышел из наблюдательного пункта и заторопился в сторону двадцать второй танковой бригады, уже стоявшей в боевом порядке.

Артобстрел прекратился неожиданно, как если бы стороны договорились о прекращении огня. На фронте наблюдаются такие поразительные минуты, и оставалось только гадать, какое такое чудо заставило умолкнуть одновременно сотни орудий враждующих сторон.

Молчание продолжалось недолго. Сначала где-то в глубине танковой армады громко завелся авиационный двигатель, а за ним, будто бы подхватив эстафету, взревел другой, где-то поблизости басовито и зло зарычал третий, а еще через минуту единым хором уже ревела многоголосо вся танковая армия. Бойцы моторизованной инженерной бригады разместились на броне, крепко вцепившись во все скобы и башенные неровности. Люк головного танка приоткрылся, и из командирской башенки показалась в шлемофоне голова полковника Закирова:

– Давай сюда, майор! Сколько тебя можно ждать? Без тебя наступления не начнем!

Поправив на плече сползающий автомат, майор, пренебрегая протянутыми в помощь руками, проворно взобрался на крыло танка и, крепко вцепившись в скобу, сказал улыбающемуся полковнику:

– Теперь можно наступать.

– Смотри, чтобы тебя не убило, – пожелал полковник. – А то ведь знаешь, как оно на войне бывает.

– Не переживай, поживу еще. Не выточили еще такого снаряда.

– Вот это по-нашему, – задорно сказал полковник и, юркнув в башню, громко хлопнул бронированным люком.

Вспыхнули красные ракеты, подсветив утреннюю дымку в бледно-багровый цвет, и сразу же с громким грохотом, стараясь держаться в боевом порядке, двинулись на передовые немецкие позиции советские танки. Подняв башенные стволы, они отыскивали среди почерневшего снега подходящую цель. Спрятавшись за башенную броню, майор Герасимов чувствовал, как отогревается железо, остывшее за ночь, а сырой сильный ветер жестко хлестал по лицу, заставлял жмуриться, вышибал слезу и не давал возможности рассмотреть, что там делается впереди. Тяжелый танк «ИС-2»[36] уверенно катил вперед, и двигатель, работавший на низких оборотах, заглушал артиллерийскую стрельбу.