Выглянув из командирской башенки танка, генерал-полковник Катуков, вооружившись биноклем, через оседающую пыль рассматривал город, представавший более отчетливо и ясно, обраставший все новыми архитектурными деталями с каждой пробитой минутой. Во всю длину крепостной стены разросся поселок, состоявший в основном из небольших каменных одноэтажных домов. Через него узкой извилистой лентой окопов тянулась вторая линия обороны. А далее в нескольких километрах от города виднелись замаскированные траншеи первого рубежа обороны. Окопы были изрядно перерыты разрывами, противотанковые рвы наполовину осыпаны, из них, переплетаясь в сложную рваную паутину, торчала колючая проволока.

Опытным глазом командующий 1-й гвардейской танковой армией отмечал возможные проходы в рубежах немецкой обороны, разбитых артиллерийской атакой. Их стало больше. Танки, не сбавляя скорости, в боевом порядке пройдут всем фронтом до передних окопов, где уже наблюдалось вражье оживление, а потом, вжав гусеницами оставшихся в живых фрицев, двинутся дальше.

По обе стороны от командующего и где-то далеко в тыловой глубине заработали мощные танковые двигатели, сотрясая окружающее пространство звериным могучим рычанием. Упруго завибрировала под танковыми траками потревоженная земля. Выстроившись в атакующие колонны, стояли сотни танков. Командарм Катуков чувствовал, что в это самое время все взгляды были обращены в его сторону. Рука со всего маха опустилась, и тотчас над полем взлетели три красные ракеты, давая сигнал к общей атаке. На какое-то время, выпустив парашют, ракеты зависли в самой верхней точке, а потом неохотно стали опускаться. А далее, будто бы принимая эстафету, далеко на горизонте, у самого леса, усложненного неровным рельефом, туда, где протянулся боевой строй танков, взлетели еще три сигнальные ракеты.

Танки с низкими округлыми башнями, размешав снег с землей, с грозным ревом моторов ринулись вперед. Генерал-полковник Катуков занял свое место рядом с наводчиком; с правой стороны устроился заряжающий. По бортам башни аккуратно уложены снаряды.

Прижав поплотнее к ушам головные телефоны, Катуков скомандовал:

– Мехвод, давай на Познань! Не отставай от других.

– Есть не отставать! – басовито отозвался молодой сержант.

Гусеницы крутанулись, и танк, подгребая под себя комья земли, устремился на рассеивающуюся пылевую дымку.

Глянув через перископические приборы командирского люка, Катуков увидел, как танковая армада, согласно обговоренному плану, разделившись на три группы, устремилась в шахматном порядке в обозначенные проходы. В боковые смотровые щели он видел, что справа и слева от него движутся танки, а сам он был всего-то крохотной частичкой великого военного действа.

С километр, соблюдая строгий боевой порядок, лишь нарушаемый иной раз рельефом взрыхленного поля, ехали без выстрелов. Рев моторов и сильный лязг гусениц оглашали местность, заставляли прятаться в укрытие все живое. А когда дымовая завеса от разрывов спала и вдали отчетливо возникли очертания города, танки дружно произвели выстрелы.

Через перископ генерал-полковник видел немецкие позиции, на которых царило оживление. Перед рвом высокая насыпь с крутыми склонами, которая, по замыслу немецких инженеров, должна была воспрепятствовать дальнейшему продвижению танков. Но артиллеристы молодцы, поработали хорошо, изрыли вал снарядами, как кроты; насыпь пообвалилась, осыпалась. С каменных брустверов крепости шел интенсивный артиллерийский огонь. На самом гребне вала поднялся столб дыма вперемешку с землей и камнями, за ним еще один и еще. Танкисты, не замедляя движения, пробуют стены крепости на прочность.

С редутов, построенных впереди эшелонированной обороны, пытаясь не дать советским танкам подойти ближе к крепости, палили орудия и зенитки, ослепляя всполохами огня. Вот справа большим костром вспыхнул средний танк. Огонь, жадно облизывая выпирающие по сторонам баки, устремился к небу, пуская высоко вверх черные клубы дыма. Еще некоторое время танк продолжал двигаться, словно бы по инерции, а потом застыл перед самыми немецкими окопами. Сильный огонь, опалив стоявший рядом сугроб, не утихал, только переместился на другую сторону башни. Открылся командирский люк, и из танка, объятый пламенем, на землю спрыгнул молодой лейтенант. Отойти он не успел, боекомплект сдетонировал в тот самый момент, когда он сделал первый неуверенный шаг. Тяжелая машина подпрыгнула вверх, будто бы игрушечная, и отлетевшая башня кубарем покатилась по изрытой взрывами земле.

Не сбавляя движения, танковые колонны двигались все дальше, объезжая подбитые машины, стремительно сокращая расстояние до переднего рубежа.

Генерал-полковник Катуков глянул в правую смотровую щель и увидел, как танк, колесивший немного впереди, вдруг завертелся на месте, избавляясь от перебитой гусеницы. Две другие машины, следовавшие за ним, приостановились и, убедившись, что экипаж покинул машину через днищевый люк, устремились дальше, догонять свое подразделение.

Прилетевший снаряд рикошетом ударил в левую сторону башни, крепко встряхнув экипаж: Катуков больно ударился о броню, а механик-водитель, громко чертыхнувшись, поплотнее припал к щели в лобовой бронеплите, покрепче вцепился в рычаги управления и на полном ходу, громко матерясь, преодолел обсыпавшуюся воронку.

– Бронебойно-трассирующий, заряжай! – зло выкрикнул генерал-полковник Катуков, увидев в пятистах метрах немецкую зенитную пушку «восемь-восемь».

Вокруг зенитки по-деловому копошился расчет: подносили ящики со снарядами, поточнее нацеливали стволы, хищно взиравшие на башню танка, шедшего немного впереди. В какой-то момент Катуков почувствовал, что время застыло. А вместе с ним пришла немота, заполнив собой все окружающее пространство. Все обмерло и за ненадобностью ушло на второй план. Не слышно даже гула работающих двигателей и разрывов снарядов, падающих поблизости. Отчетливо раздавался только звук секундной стрелки, отсчитывающей мгновения. Трофейные часы. Немецкие. Умеют, сволочи, делать точную технику. А с такой игрушкой, как зенитная восьмидесятимиллиметровая пушка, не промажешь. Весьма эффективное средство с воздушными и наземными целями. Скоростная, с высокой начальной скоростью, она разрывает в клочья даже штурмовые подразделения, прикрытые броней.

В щели командной башни генерал-полковник наблюдал, как в броню танков вжался десант. Пули крупнокалиберного пулемета зловещими фонтанчиками рыхлили снег подле зенитного орудия, а расчет, не замечая суматохи боя, пальнул роем снарядов. Башню танка пробило в нескольких местах, в клочья растерзав пехоту, сидевшую на броне.

Потеряв интерес к горящей машине, стволы хищно развернулись прямо на тяжелый танк командующего армией. Тяжелый «ИС-2» вынырнул из безмолвного пространства в хаос звуков, и, перекрывая натужный гул двигателей, Катуков приказал:

– Бронебойным… Заряжай!

– Есть бронебойный! – подхватил заряжающий тупоголовый 25-килограммовый бронебойный снаряд.

Механик-водитель, стиснув челюсти, глядя в щель смотрового окна, гнал танк прямо на поворачивающуюся зенитную пушку. Наводчик привычно и быстро направлял ствол в вертикально поднятую броню зенитки.