Далинар взревел, убивая группу мечников-паршенди. По их трупам он ринулся вниз по небольшому уступу и, прыгнув, обрушился на паршенди в нескольких футах ниже, замахиваясь клинком. Дос­пех чудовищно давил на спину, но волна сражения несла его вперед. Остатки Кобальтовой гвардии с громкими боевыми кличами прыгали с уступа позади него.

Они обречены. Те мостовики, должно быть, уже погибли. Но Далинар благословлял их за жертву. Пусть она и оказалась бессмыс­ленной как цель, но изменила сам путь. Вот так и должны уйти его солдаты — не загнанными в угол и перепуганными, но сражаясь с воодушевлением.

Далинар и сам не погрузится во тьму без единого слова. Вот еще! Снова издав клич непокорности, князь врезался в группу паршенди, вертясь и нанося круговой удар осколочным клинком. Враги упали с дымящимися глазами, он перешагнул через их тела.

И вырвался на открытое пространство.

«Мы это сделали, — подумал Далинар с недоверием, растерянно моргнув. — Мы прорвались». Позади него взревели солдаты, их усталые голоса звучали почти с таким же потрясением, какое он ощущал сам. От ущелья их отделял последний отряд паршенди. Но враги обратились к солдатам Далинара спиной. Что же они...

Мостовики.

Мостовики... сражались. Далинар разинул рот; сжимавшие Клятвенник усталые руки опустились. Небольшой отряд мостовиков удер­живал плацдарм перед мостом, отчаянно отражая натиск паршенди, которые пытались отбросить их назад.

Это было самое удивительное и славное зрелище, какое Далинару случалось видеть.

Адолин с радостным воплем пробился сквозь паршенди слева от отца. Доспех юноши был покрыт царапинами, трещинами и вмятинами, шлем лопнул, и его голова была опасно уязвима, но лицо лучилось восторгом.

— Иди, иди! — заорал Далинар, указывая на мост. — Клянусь бурей, им нужна помощь! Если эти мостовики падут, мы все покойники!

Адолин и Кобальтовая гвардия бросились вперед. Храбрец и Чистокровный галопом пронеслись мимо; у каждого на спине было по трое раненых. Далинар очень не хотел оставлять так много раненых на склонах, но Заповеди были ясны. В этом случае важнее было защитить тех, кого он мог спасти.

Далинар повернулся к главной силе паршенди слева от себя, чтобы удержать открытым проход для своего войска. Многие солдаты спешили к свободе, но несколько отрядов доказали свою отвагу, продолжая сражаться по обеим сторонам зазора, расширяя его. Пот просочился сквозь повязку на лбу Далинара, и капли потекли мимо брови в левый глаз. Выругавшись, он хотел было поднять забрало... и застыл.

Ряды противника расступались, открывая стоявшего среди них семифутового гиганта в блестящем серебристом доспехе. Тот сидел плотно, как может сидеть только осколочный доспех, облегая громад­ное тело паршенди. Его осколочный клинок выглядел зловеще — зазубренный, точно застывшее пламя. Он отсалютовал этим клинком Далинару.

— Сейчас? — удивленно заорал князь. — Ты явился сейчас?!

Осколочник шагнул вперед, стальные ботинки звякнули о камни. Другие паршенди отпрянули.

— Почему не раньше? — сердито спросил Далинар, в спешке принимая стойку ветра и смаргивая пот с левого глаза. Он находился поблизости от тени большой прямоугольной скалы, похожей на стоявшую на боку книгу. — Почему ты прождал всю битву и напал только сейчас? Когда...

Когда сам Далинар почти сбежал. Вероятно, осколочник-паршенди позволял своим бойцам бросаться на него, пока казалось, что тот вот-вот падет. Возможно, пехотинцам-паршенди, как и людям, давали шанс добыть для себя осколки. Теперь, когда появился шанс спастись, угроза утраты доспеха и меча слишком возросла, и против Далинара послали осколочника.

Воин в серебристом доспехе шел вперед, что-то говоря на своем неразборчивом языке. Князь не понимал ни слова. Он поднял клинок и принял стойку. Паршенди что-то еще сказал, потом фыркнул и, сделав шаг, замахнулся.

Далинар выругался вполголоса; он по-прежнему был слеп на левый глаз. Отпрянул, отбил удар противника. От фехтовального приема все тело содрогнулось. Мышцы реагировали вяло. Буресвет из трещин в доспехе еще вытекал, но уже слабее. Вскоре броня перестанет его слушаться.

Осколочник-паршенди снова атаковал. Его манера обращения с клинком была незнакома Далинару, но чувствовалось, что перед ним умелый мечник, а не дикарь, который забавляется с мощным оружием. Осколочник был опытным. Далинару снова пришлось парировать — стойка ветра для этого не предназначалась. Обремененные весом доспеха, мышцы реагировали слишком медленно, чтобы уклоняться, но броня чересчур потрескалась, и князь не мог рисковать, принимая удар.

Он с трудом удержал стойку. Стиснул зубы, собрал все силы и следующий удар паршенди встретил во всеоружии. Клинки скрес­тились с яростным звоном, искры полетели веером, словно кто-то выплеснул ведро расплавленного металла.

Далинар быстро пришел в себя и бросился вперед, пытаясь ударить противника плечом в грудь. Но паршенди был полон сил, на доспехе — ни единой трещины. Он легко увернулся и едва не ударил Далинара в спину.

Князь успел уклониться. Тут же повернулся и прыгнул на небольшой уступ, потом шагнул на другой, повыше, и забрался на вершину скалы. Паршенди, как Далинар и надеялся, последовал за ним. Ненадежная опора поднимала ставки — и его это вполне устраивало. Враг мог покончить с ним одним ударом. Что ж, он рискнет.

Когда паршенди приблизился к вершине скалы, Далинар воспользовался преимуществом крепкой опоры и высоты и ударил. Паршенди даже не попытался уклониться. Он принял удар на шлем, который треснул, и замахнулся, целясь в ноги Далинару.

Тот отпрыгнул назад, проклиная свою медлительность. Он едва успел увернуться и не смог ударить второй раз до того, как паршенди забрался на скалу.

Враг сделал агрессивный выпад. Стиснув зубы, Далинар шагнул вперед, подставляя под удар предплечье и моля Вестников, чтобы броневая пластина выдержала. Клинок паршенди обрушился на дос­пех и расколол его, по всей руке Далинара прошла волна сильной дрожи. Латная перчатка вдруг обрела свинцовую тяжесть, но Далинар продолжал двигаться, занося собственный осколочный клинок для ответной атаки.

Целился он не в броню паршенди, а в скалу под ним.

Оплавленные осколки наруча Далинара еще не упали на землю, а он уже рассек уступ под ногами противника. Огромный кусок скалы поехал вниз, и осколочник, потеряв равновесие, полетел вместе с ним спиной вперед и ударился с грохотом о камни.

Далинар ударил о землю кулаком той руки, где сломался наруч, и снял латную перчатку. Высвободил руку, и свежий воздух охладил­ вспотевшую кожу. Князь бросил перчатку — она все равно была бес­полезной без наруча — и с яростным криком ударил, держа клинок одной рукой. Отсек еще один кусок скалы, и тот полетел на осколочника.

Паршенди как раз поднялся пошатываясь, но камень ударил его по голове; раздался громкий треск, и выплеснулось облако буресвета. Далинар спустился, пытаясь добраться до врага, пока тот не шеве­лился. К несчастью, правая нога Далинара потяжелела, и, достигнув подножия скалы, он сильно хромал. Сняв латный ботинок, он не смог бы удерживать вес остального осколочного доспеха.