Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В следственный отдел Софья приехала с папкой, которую забрала у Анны.
– Присаживайся. – Николай встал из-за стола и включил чайник. – Сейчас сделаю кофе. Следственные материалы лежат на столе. Твои показания там, где закладка. Можешь начинать.
Софья раскрыла папку и, перечитав протокол, проронила:
– Кажется, здесь все правильно.
– Нечего добавить? – Николай поставил перед ней кружку с горячим кофе.
– Ну почему же…
– Тогда говори.
– Пожалуй, есть три момента, о которых ты, возможно, не знаешь. Мне подумалось: зачем в тот вечер Ленка мне позвонила? Будь я на ее месте, то в ночь Ивана Купала отправилась бы вместе со всеми на танцы, а потом на пляж. Такое бывает только один раз в году. Зачем она мне позвонила?
– Вы были подругами.
– Ну и позвонила бы назавтра.
– Ты сказала, что сама ее пригласила. Разве не так?
– Я сидела одна, и мне было скучно. Уверена, Ленка знала: если позвонит, я ее приглашу.
– Считаешь, она все спланировала? Но что ей мешало договориться с тобой? Девушки всегда так делают: говорят родителям, что идут к подруге, а сами ночуют с парнем. Почему она не рассказала тебе?
– Наверное, Лена шла к тому, о ком не смела мне рассказать.
– Не рассказать лучшей подруге? – Николай озадаченно почесал затылок. – Это что-то запредельное.
– И вот еще что: она выходила ненадолго и собиралась вернуться.
– Откуда такой вывод?
– Дверь осталась не заперта. Я не придала этому значения и тогда не рассказала следователю.
– Ты это точно помнишь?
– Утром с дачи приехала мать, а дверь открыта. Мне за это попало.
– Ну, хорошо… Предположим, Лена договорилась встретиться с кем-то в условленный час. Но ведь она не знала точно, когда ты уснешь.
– На моей тумбочке лежали таблетки снотворного.
Заинтересовавшись, Николай придвинулся ближе.
– Выходит, у Лены был разработан план? Вовремя позвонить, остаться ночевать, подсыпать снотворное, сбежать к мужику и вернуться до того, как ты проснешься.
– Это предположение.
– Тем не менее оно пришло тебе в голову.
Софья взяла кружку и глотнула кофе.
– И вот тебе еще информация…
– Ну, говори.
– Еще до того, как исчезла Лена, ее мать резала вены.
– Зачем?
– Говорят, из-за Рылькова.
– Странная история получается, – проговорил Николай.
Софья положила на стол папку:
– Вот! Это ее рисунки.
Он развязал шнурки и пересмотрел два десятка акварелей и карандашных рисунков.
– Не за что зацепиться.
– А для меня здесь много воспоминаний, – возразила Софья. – Это – у озера в парке, там мы рисовали с натуры. А это – фрукты из воска, которые лежали в вазе у Марты Самуиловны: яблоко, груша и банан.
– Зачем вы занимались рисунком? Ни одна из вас не стала художницей: ни ты, ни Лена, ни Анька.
– В те времена все девочки мечтали стать модельерами, а Марта Самуиловна, Анькина мать, преподавала рисование. Мы были увлечены и часто рисовали в ее квартире. – Софья показала рисунок карандашом: – Вот, например, сквер Космонавтов: деревья, скамейки и памятник. Вид из окна Марты Самуиловны.
Николай собрал следственные материалы и запер их в сейф. Потом снял со спинки стула пиджак:
– Идем, провожу.
Они спустились по лестнице и вышли на улицу. Там, шагая рядом с Николаем, Софья спросила:
– Как продвигается расследование? Есть что-то новое?
– Пришел результат анализа ДНК. Найденное тело принадлежит Лене Лейбман. И еще… – Он замялся. – Не знаю, стоит ли говорить. Похоже, перед смертью у нее был половой контакт.
Софья удивилась:
– Через двадцать лет на мумии обнаружили сперму?
– Не сперму, а мужские лобковые волосы. Но по ним преступника не найти.
– Жаль…
– Ты вспоминала обо мне? – вдруг спросил Николай.
– Вспоминала, – призналась Софья.
– И я вспоминал. Дня не было, чтобы не думал о тебе.
– Я виновата перед тобой. Прости меня, Коля.
– Зла на тебя не держу. – Он обнял Софью и крепко прижал к себе. – Вот видишь, как все обернулось.
День четвертый
– Сонечка, дорогая! – Открыв дверь, Марта Самуиловна бросилась обниматься. Потом сразу захлопотала: – Проходи, проходи в комнату!
Из кухни с пирогом вышла Анна и мимоходом чмокнула Софью:
– Привет!
Комната, где жила Марта Самуиловна, нисколько не изменилась. Мебель была все та же, поменялись только окно и обои.
– Как поживаешь, москвичка? – Марта Самуиловна поставила в вазу цветы, которые принесла гостья. – Совсем забыла наши края.
– Подожди-и-и… – многообещающе протянула Анна. – Сейчас она будет спрашивать про мужа, про семью.
– Я не замужем, – улыбнулась Софья.
– Так и не вышла? – разочарованно ахнула Марта Самуиловна. – Вот и моя Анька – тоже.
– С чего ты взяла, что все женщины непременно должны быть замужем? – нахмурилась Анна. – А может, я не хочу!
Мать с дочерью вступили в перепалку, и было видно, что эту тему здесь обсуждали часто. Софья прошлась по комнате и остановилась возле окна. Увидела знакомые места: сквер Космонавтов, деревья, скамейки, но памятника на месте не было.
– Послушайте! – Она резко обернулась. – Куда делся памятник космонавтам?
– Его из наших окон не видно, – объяснила Марта Самуиловна.
– Разве?
– Его видно вон из того крыла. – Она указала рукой на окна соседнего подъезда.
– Как странно. Мне казалось, что сейчас подойду к окну и увижу.
– Ты просто забыла. Знала, что памятник есть, и нафантазировала себе.
Они сели за стол, Марта Самуиловна угощала Софью пирогами и расспрашивала о московском житье-бытье. Та отвечала и даже смеялась, но при этом считала минуты до того момента, когда останется наедине со своими мыслями.
Застолье продолжалось около часа, после чего Софья вышла на улицу и дважды обошла вокруг дома. Потом она позвонила Николаю:
– Это я. Можешь говорить?
– Да. Могу.
– Помнишь тот карандашный набросок? Вид из окна Марты Самуиловны: сквер Космонавтов, деревья, скамейки и памятник.
– Ну, предположим.