– Не уходите. Раз курить мне не разрешают, я вернусь в клуб. Потанцую. Была рада увидеться, – бросаю слова в воздух, ни на кого не глядя.

Разворачиваюсь и иду к крыльцу. Охранник отступает, позволяя пройти. Интересно, запомнил?

В фойе Любашу высматриваю, на цыпочки приподнимаюсь. Слезы снова и снова глаза застилают. Он здесь, с ними. Вместо того, чтобы ко мне приехать. На мое выступление посмотреть. Поддержать после провала.

В следующий момент мою талию руки обхватывают. Я оборачиваюсь и глазами с Матвеем встречаюсь. В его — огонь. Горький шоколад нагрет до тысячи градусов.

– Какого фига ты тут делаешь? – выпаливает он. – Когда должна дома в кровати лежать. Приехала мне сцену закатить?!

Я задыхаюсь, не зная что и ответить

Он пораженно оглядывает меня с ног до головы.

– Ты следишь за мной? Серьезно? – Он откровенно надо мной насмехается! Над моей паникой. Над моим полным отчаянием.

– Нет, а что?

– В смысле, «а что»? Пьяная к тому же? Потрясающе! – он кричит на меня.

Головой качает и на телефоне набирает номер.

– Кому ты звонишь? Отцу?

– Такси тебе вызову. Шпионке пора баиньки.

Я вспыхиваю! Больше всего на свете хочу зажмуриться и оказаться дома.

– Я никуда не поеду.

– Поедешь. Тебе давно пора спать.

– Я не маленькая.

Он демонстративно хмыкает.

– Я не маленькая! – повторяю громче. – Ты считаешь, что взрослые развлечения не для меня?! Ты вообще меня не знаешь!

– Напилась — веди себя прилично, – осекает.

– Да пошел ты!

– Стоять!

Слева раздается незнакомый голос:

– У вас всё нормально?

Я поворачиваю голову и вижу охранника. Кажется, у нашей стычки появился внимательный свидетель. Высокий крупный мужчина смотрит на меня и ждет, но ответ дает Матвей:

– Нормально, это моя девушка.

– Леди? – переспрашивает.

Я вытираю щеки и киваю.

– Всё в порядке, спасибо. Он просто злится, что я застукала его в клубе пьяного и с сигаретой в кругу друзей и телок. Тогда как он говорил, что очень занят.

Матвей глаза к потолку поднимает. Будто его мои претензии бесят неимоверно. А мне больно просто нестерпимо! Он будто не видит, что происходит. И длится это неделями, месяцами! Он не понимает, что мы грань переступили.

Едва охранник оставляет нас вдвоем, я подхожу ближе и говорю спокойно:

– Нам лучше расстаться. Мы душу друг другу всю вымотаем. Я не могу так больше.

Он усмехается.

– Ты проводишь время с другими. Я... просто не могу тебе доверять. Ты всё время занят, и я понятия не имею, где ты и с кем. Ты врешь. А я давно... давным–давно уже не маленькая.

– Докажи.

– Я лучше домой. Ты мне такси хотел вызвать.

– Я передумал. Докажи свою взрослость.

Матвей берет меня за руку и ведет на второй этаж, потом еще выше. Честно говоря, я и не знала, что тут тоже что–то есть. В этом клубе была–то всего пару раз и то недолго. Я ж всегда с ним только. Редко–редко с Любой, по пальцем пересчитать.

На третьем этаже тоже есть бар, несколько столиков и мини танцпол. А еще здесь расположен ряд кабинок, в которых курят кальян и пьют компаниями. Администратор следует по пятам. Матвей находит пустую кабинку, быстро объясняет, какой нам нужен кальян, причем подробно описывает, как и что сделать. Я и понятия не имела, что он разбирается.

Едва администратор уходит, Матвей задергивает шторки и идет на меня.

– Здесь так дорого... – я неуверенно оглядываюсь.

Матвей смотрит неотрывно. Он уже совсем близко.

Мои руки упираются ему в грудь.

– Я тебя хочу, – говорит он. Склоняется и начинает целовать шею. Я дыхание задерживаю. Вокруг нас... шторки. Да, тяжелые, плотные. Но это шторки.

Я рот чуть приоткрываю, дыхание частое, прерывистое.

– Здесь?

– Ты ведь уже не маленькая.

– Перестань.

– Неа.

В ушах шумит от напряжения. Он совсем, совсем другой сегодня. Я глажу его по синей рубашке, мои пальцы почему–то дрожат. Он не реагирует.

– Матвей, прекрати немедленно.

Не знаю, что дальше происходит. То, что он всерьез меня не воспринимает, подкалывает, подтрунивает! На понт пытается взять. Слова срываются с языка:

– Матвей, я поцеловалась с другим. Так получилось.

Он замирает. Сердце на части рвется. Я всегда думала, что лучше умру, чем скажу ему такие слова. Но иначе он меня просто не воспринимает всерьез!

Матвей отрывается от моей шеи и смотрит в глаза. Я стою, не дышу. Замерла и не двигаюсь. Лишь сердце колошматит, гоняя кровь по венам.

Матвей вдруг улыбается широко. Смеется.

– Выдра, – обзывается. – Хватит меня дурить.

– Нет, я серьезно! – в отчаянии. Он не понимает, что сейчас со мной происходит?! Мой привычный мир рушится!

– Я тебе не верю.

– Матвей!..

Он делает жест замолчать. Вновь обнимает за талию, смотрит в глаза и произносит медленно:

– Ты моя. Только моя, запомни. – Наклоняется и нежно целует в губы. – Моя девочка, моя собственность. Если кто–то до тебя дотронется, я его убью.

Мой рот приоткрывается. Он шутит, конечно, но отчего же тогда с такой жуткой уверенностью? Морозец прокатывается по коже. Матвей в одежде этой чужой, и пахнет от него не так. Очень сильно сигаретами. Напряжение стреляет на кончиках пальцев.

– А меня? Меня убьешь?

Он отстраняется. Молчит. А потом улыбается.

Наклоняется и вновь целует. Язык властно проталкивается мне в рот, ломая сопротивление. Руки сжимают плечи.

Я захлебываюсь в эмоциях, пропитываюсь его вкусом, теряя ориентиры. Что хорошо, что неправильно — больше не имеет значения. Сомнения, возбуждение, страх — все это смешивается. Я веду себя плохо, я пытаюсь презирать себя. Вцепляюсь в него мертвой хваткой, чувствуя себя оголенным нервом. Я хочу и одновременно не хочу этого.

Так ведь не должно быть. Это разве по любви?

Матвей подхватывает меня под бедра, плюхает на стол. И целует. Он все время меня целует. Гладит и трогает. Пока меня саму не накрывает безумная жажда. Противоречия рушатся, я делаю выбор.

Мы обнимаемся и сосемся, трогаем друга друга. Матвей начинает расстегивать ремень на джинсах.

– Презервативы? – шепчу я, заглядывая в его безумные темные глаза.