Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ага… – Венявский опустил голову и посмотрел на нее исподлобья. – Вы уверены?
– Абсолютно.
– Как это случилось?
– Их могли украсть вчера из репетиционной комнаты или сегодня из этого номера.
– У вас кто-то бывал?
– Только горничная.
– В театре оставляли сумочку без присмотра?
– Я же сказала: в комнате, где мы репетируем.
– Кто там был?
– Больше десяти человек.
– С сережками можете попрощаться.
– Что?
– Я говорю, вам их не найти.
Лионелла огорченно понурилась:
– Ах, как жаль…
– Мы можем вызвать полицию, однако ничего определенного пообещать не могу. Скорее всего, от вас отмахнутся, но горничных точно перепугают. Серьги могли украсть вчера, а спохватились вы только сегодня. Что будем делать?
– Пока ничего, – ответила Лионелла.
– Вы уже здесь… – Митрошников подошел к двери своего кабинета и, распахнув ее, пропустил вперед Лионеллу и Венявского. Пока Митрошников доставал из сейфа документы, они расположились на стульях возле его стола.
– Наконец-то, – сказал следователь и с довольным видом опустился в кресло. – Надеюсь, нет смысла разъяснять, что сейчас я проведу допрос Лионеллы Павловны в качестве обвиняемой…
– Вынужден перебить. – Венявский положил на стол небольшую папку.
– Что еще вы придумали? – сухо осведомился Митрошников.
– Хочу предоставить следствию несколько документов.
– С какой это стати?
– Я представляю интересы Лионеллы Павловны Баландовской.
– Ну что ж, валяйте.
– Прошу не забываться, – напомнил Арнольд Юрьевич.
– Извините… – Митрошников протянул руку: – Давайте ваши документы.
– Свидетель Строков в своих показаниях дал понять, что отлучался надолго.
– Он указал конкретное время, – сказал следователь. – От пятнадцати до двадцати минут.
– Это неправда. – Венявский протянул ему документ. – Вот распечатка телефонных разговоров. В указанное время он действительно говорил с женой, но длительность разговора составила пять с половиной минут.
Митрошников пробежал глазами распечатку и проронил:
– Это незаконно.
– Возражаю. – Арнольд Юрьевич положил на стол еще один документ. – Распечатка получена от оператора связи в рамках уголовного дела о телефонном мошенничестве.
Митрошников покачал головой:
– Подсуетились. Что там еще?
– Техническое заключение экспертного бюро.
– Предмет экспертизы?
– Крепления тросов, установленных на гробе, которые впоследствии были скручены. Мы предоставили специалистам подробные чертежи конструкции и техническое описание. Вот результат.
– Что в заключении?
– Читайте.
Митрошников взял документ и прочитал вслух:
– В ходе экспертного рассмотрения…
– Читайте сразу результирующую часть, – подсказал Венявский.
– Ответ экспертизы, – прочитал следователь, – на основании предоставленной технической документации… Бла-бла-бла… Ага! Вот! Трудозатрата для частичного демонтажа вышеупомянутых креплений при наличии специального оборудования и достаточной квалификации рабочего составит от двадцати до сорока минут. Ну и что?
– У моей подзащитной, как вы знаете, не было с собой специального оборудования.
– А вот это вопрос спорный.
– Даже при наличии такового ей бы не хватило времени на демонтаж. Разницу ощущаете? Пять с половиной минут против сорока?
– Или двадцати, – уточнил следователь.
– Прошу учесть, что Баландовская – актриса и не имеет опыта слесарных работ.
Митрошников покосился на раскрытую папку Венявского:
– Что там еще?
– Показания художника Кирилла Ольшанского и запись с видеокамеры наблюдения в декораторской. По ней можно определить, в какое время туда вошли Баландовская и Строков. На словах могу сообщить: это случилось через три с половиной минуты после того, как Строков закончил говорить с супругой. – Венявский положил на стол еще один документ и компакт-диск.
– Надеюсь, теперь все? – спросил Митрошников.
– Этого достаточно, чтобы поменять статус моей подзащитной и перевести ее в свидетели. В своих показаниях Лионелла Павловна выказала предельную лояльность по отношению к следствию. Прошу это учесть.
– Учтем. Все учтем, – вздохнул Митрошников, сложил документы в стопку и смахнул в ящик стола компакт-диск.
– Моя клиентка готова дать показания, – сказал Венявский.
– Зачем? – грустно спросил Митрошников.
– Не понял, простите…
– С этим повременим до рассмотрения представленных вами документов.
* * *
Лионелла сделала все для того, чтобы приехать в театр без опоздания. Результатом ее усилий явился сорокаминутный запас, который был употреблен с пользой для дела. Она уселась в зрительном зале и, подсвечивая телефонным фонариком, стала учить роль.
Вскоре начали собираться актеры. Их, как и Лионеллу, вызвали на утреннюю репетицию.
Одним из последних пришел худрук Магит.
Увидев Лионеллу, он виновато улыбнулся:
– Ну и задали вы нам жару вчера…
– Я вам или вы мне? – уточнила она.
– Конечно же, это наша вина. Наш недосмотр. Простите. От имени администрации театра приношу извинения.
– Они приняты.
– Сегодня с утра в кабинете директора собрали весь техперсонал. Валентина Ивановна потребовала тщательно во всем разобраться и доложить ей.
– Я репетирую сегодня? – спросила Лионелла.
– Конечно, конечно, – любезно расшаркался Магит. – Вас, как пострадавшую, пропустим вперед. Как, кстати, вы себя чувствуете?
– Репетировать точно смогу.
– Вот и отлично! – Виктор Харитонович взбежал на сцену и хлопнул в ладоши: – Внимание! Репетируем сцену прощания Астрова с Еленой Андреевной. Мезенцев и Баландовская на сцену!
Лионелла взяла роль и скорым шагом поднялась по боковым ступеням. К ней из-за кулис вышел Мезенцев:
– Откуда выхожу? – спросил он у Магита.
– Вы уже на сцене! – громко ответил тот. – Соня и Войницкий ушли. Вы и Елена Андреевна остались наедине. Начнем со слов Елены Андреевны «я уезжаю». Лионелла Павловна, вы стойте здесь, вполоборота к зрителю. Астров стоит – там. В первых фразах – легкое отчуждение. Начали!