— Ну, подожди, подожди, — он принялся ловить мои руки, не позволяя выбраться из-под себя. — Позволь мне понять тебя. Не сбегай вот так.

Большая ладонь скользнула по моей щеке. Грубые пальцы осторожно убрали с моего лица растрепавшиеся волосы. Костя примирительно коснулся моих возмущённо приоткрытых губ своими губами. И я оцепенела.

Эти неожиданно трепетные прикосновения словно гипнотизировали меня.

— Я поцеловал тебя против твоей воли…

— Много раз, — буркнула я.

— Согласен, — медленно кивнул Костя. — Но речь о самом первом. Из-за меня тебе пришлось ночевать на вокзале.

— И Миша меня бросил, — добавила я.

— Насчёт этого я уже высказывался: не велика потеря. Сам виноват. Не стоило такую девушку одну оставлять.

— Какую?

— Будто ты сама не знаешь.

— Все глаза глядят по-разному, — пожала я плечами.

— Удивительную… — его палец скользнул по моей губе, и взгляд вслед за ним.

Такими темпами мы снова вернёмся к тому, с чего начали. А я сначала хочу узнать, почему это я не могу любить его.

— К чему ты ведёшь? Причём тут наш первый поцелуй? И как это должно относиться к моим чувствам? — благо алкоголь все ещё не выветрился полностью, поэтому я ощущала себя невероятно смелой, чтобы задавать подобные вопросы.

— Малышка, разве ты сама не понимаешь? Зачем мучишь меня этим допросом? Ты — студентка, я — преподаватель. Ты — чистый ангел, а я запятнал тебя своей грязью. В конце концов, ты вышла замуж, а я украл твою первую брачную ночь! Ты же явно не для меня себя берегла!

Я онемела.

Туман в голове стал расступаться и я наконец вспомнила при каких обстоятельствах мы встретились накануне.

Так вот почему он примчался? Он был уверен, что замуж выхожу я! А тут звонок посреди ночи…

В груди возникла дрожь, происхождение которой я пока объяснить не могла. На глаза навернулись слёзы, когда я увидела, все произошедшее с его точки зрения. Невеста в первую брачную ночь. Девственница к тому же. Звонит, плачет. И тут он приезжает, а этот чистый, — по его собственному заявлению, — ангел, нетрезвый к тому же, вешается ему на шею…

Я прыснула от смеха. Под очумевшим взглядом Кости, я принялась хохотать в голос. И никак не могла унять приступ неуместного веселья.

— Тише, Лер… Ты чего? Это истерика? Ну же, Мандаринка, — он выглядел потрясено.

Я просто физически не могла уняться, чтобы все ему объяснить. Закрыв глаза, я хохотала от души, над всей сложившейся ситуацией и всем окружившим нас недопониманием.

Однако когда мое лицо стали покрывать короткие поцелуи, затихла.

— Лерочка, пожалуйста. Что с тобой?

— Прости, — выдавила я, успокаиваясь. — Просто… так глупо вышло… Ты все не так понял.

Он заметно напрягся.

— Похоже, как раз для тебя и берегла, Кость. Никогда ещё я настолько не желала кому-то принадлежать.

— Лер, ты серьезно? — прохрипел он, непонимающе. — Если это действительно так, то… давай я тебя в ЗАГС отвезу?

— Это ещё зачем? — у меня сердце в горле застучало.

— Ну, на развод же подать!

Точно. Развод. А я-то подумать успела…

Пора бы расставить все на свои места:

— Кость, не надо на развод, — я грустно усмехнулась, коснувшись кончиками пальцев его лица.

Бестолковый профессор отпрянул. Между бровей пролегла глубокая складка, а губы напряглись:

— Я не понимаю. Собралась держать меня в любовниках?

Я едва сдерживала смех, видя, как меняется выражения лица. Словно он пытается решить какую-то невероятно сложную задачу.

— А в какой роли вы собрались держать меня, профессор? Заноза в заднице? Отличница-хулиганка?

— Любимая… студентка, — он словно отмахнулся от моего вопроса, и, прочистив горло, продолжил. — Лер, хватит воду мутить. Объясни уже все толком!

— Я вчера не выходила замуж. Вернее, замуж выходила не я. Это свадьба моего отца и мачехи.

— Как же… А кольцо?

— Крестная подарила.

Костя нахмурился ещё сильнее. Словно ответ ему не понравился.

Мою душу сковало сомнение. Он примчался ко мне, лишь потому, что думал, что я вышла замуж. Что если его привлекал этот запретный плод. И теперь я стану ему неинтересна из-за этого?

Я затаилась в ожидании его реакции. Боялась даже вдохнуть лишний раз…

Костя вдруг отпрянул и поднялся с кровати:

— Одевайся, — сухо сказал он.

Вот так? Так просто? Он даже не попытается сделать вид, что я его ещё интересую?

Сквозь слёзы обиды я смотрела, как профессор натягивает брюки. Вот он уже застегивает рубашку.

— Лер, так и будешь сидеть? Одевайся, говорю, — строго велел профессор.

Он вдруг сел рядом и принялся разбираться с моим бельём, бормоча себе под нос:

— Теперь все ясно. Вот почему ты и позвонила… Зачем ты вообще пошла? Я ещё тогда в кафе понял, что тебе даже говорить о них не по душе. Так зачем оставаться там, где плохо? — отчитывал он меня, как ребёнка. — Могла так и сказать, что тебе некомфортно. Что тебе тут плохо. Я бы приехал и забрал! Зачем мучить себя? Тебя даже покормить нормально не смогли! Что за люди… Ты же вчера даже не обедала…

Он все продолжал гневно бубнить себе что-то под нос. А я не могла понять, как катастрофа только что превратилась в лучший момент моей жизни.

— Значит, — выдавила я, пытаясь проглотить слёзы прежде, чем он заметит, — ты не потерял ко мне… интерес из-за этого?

Костя вдруг сосредоточил недовольный взгляд на мне:

— О чем ты? — непонимающе спросил он.

Он даже не понял о чем речь. Я улыбнулась:

— Ничего. Продолжай, — пискнула я, прикусывая губы, чтобы снова не засмеяться.

— Запоминай! — рыкнул он. — Никогда не вынуждай себя что-то терпеть! Тем более до слез себя доводить! И цветы эти дурацкие… Если тебе не нравилось, что этот твой Миша тебе цветов не дарит, то надо было его давно послать. Это же такая мелочь. Неужели сложно? Для такой девушки…

Он все продолжал вполголоса ругаться, мечась по комнате, собирая наши вещи. А я так и сидела на кровати в одном белье, прижав колени к груди.

Поверить не могу. Это сон? Он так волнуется обо мне? Или это какая-то игра в обольщение? Хочет казаться рыцарем? В таком случае, у него отлично выходит.

Мой рыцарь.

КОНСТАНТИН

— Эй, мы проехали! — воскликнула Мандаринка, провожая взглядом поворот к своему дому.