Я шмыгнула носом и только сейчас поняла, что щеки мокрые от слез.

Ни одного плюса…

Тишину разорвал звонок домофона. Я вздрогнула и попятилась, когда Костя поднял заспанное лицо.

— Лера? — кажется, он был удивлён увидеть меня при пробуждении.

Его взгляд скользнул по мне, и сосредоточился на руках, в которых я все ещё сжимала злополучный блокнот.

Костя был явно взволнован. Мне так хотелось услышать его голос. Чтобы он сказал хоть что-нибудь. Но домофон продолжал разрываться, словно отчаянно стараясь отрезвить меня. Не от алкоголя в этот раз.

Ну же, Валерия Александровна! Приди в себя! И убирайся отсюда!

Я рванулась в коридор так, словно за мной кто-то собирался гнаться. Слёзы нещадно жгли глаза. Я отдалась ему, призналась в любви, а он во мне ни единого плюса не нашёл! Какая же дура! Мне больше нечего предложить! Если ему не нужны мои тело и душа, то…

Я рванула дверь, но сильная ладонь вдруг захлопнула ее прямо перед моим носом. Костя прижал меня к косяку всем телом, и как ни в чем не бывало, снял трубку домофона.

— Отпусти! — я не оставляла попыток вырваться.

Прижав трубку плечом к уху, Костя поймал мои руки и завёл над головой:

— Да, — ответил он наконец в домофон, даже не запыхавшись. — Да, мне. Хорошо, оставьте у моей двери.

Он повесил трубку на место и обреченно поник головой:

— Лер, ты… все не так поняла, — выдохнул он.

— Разве??? — заорала я так, что Костя был вынужден поднять на меня взгляд. — По-моему там как раз все вполне понятно! Тринадцать! Тринадцать минусов! Я была настолько плоха? Или вас напугало мое признание, Константин Дмитриевич?! Какая-то студентка-дуреха вам себя на блюдечке с голубой каёмочкой, а вы… Так вот, не волнуйтесь! Я свои слова обратно беру! Не люблю! Ясно?

— Не бери, — выдохнул он отчаянно, прижимаясь к моей щеке своей небритой, — не надо. Оставь мне…

Жесткая щетина оцарапывала мою кожу, но я не могла отстраниться. Его губы шептали что-то у моей шеи, утопая в волосах. И я снова как последняя дура таяла от его прикосновений.

— Послушай сначала… — теперь его дыхание сбилось.

— Отпусти, — я все ещё давилась от слез.

Он рванул на мне свою рубашку и принялся целовать мою ключицу:

— Лерочка… послушай меня…

— Отныне я готова слушать в вашем исполнении только лекции! — я все ещё пыталась вырваться, но силы были явно неравны.

— Нет же, глупышка, — его губы прошлись по моему подбородку, и наконец заткнули мой протестующий рот.

Поцелуй получался каким-то яростным. Будто мы все ещё продолжали перепалку, однако в несколько другой форме.

Я чувствовала, что он хочет меня. И я…

Да, черт меня дери, я хочу его!

Однако… Ни одного плюса? Серьезно?!

— Тише-тише, — прервав поцелуй, он упёрся лбом в мой лоб. — Я ничего не написал, потому что в этом больше не было необходимости. Я и так все понял…

— И что же вы, Константин Дмитриевич, поняли? — язвительно бросила я, не сводя глаз с его губ. — Минусов-то вон сколько набрали, а…

— Даже если бы я их сотню нашёл, все это меркнет… Я дышать без тебя не могу, Лер. Пока считал, что ты замуж выходишь, думал свихнусь.

— Что? — в вопросе явно сквозило недоверие.

— Я хотел взвесить все трезво. И если так, то да! Разумно было бы оставить тебя в покое. А лучше бы вообще вернуться домой, убраться подальше от тебя! Я не тот, кому можно довериться. Я и сам-то себе порой доверять не могу. Но ты… ты не представляешь, что творишь со мной. Разум бессилен, когда речь идёт о тебе. Если ты позволишь… я хочу заботиться о тебе.

— Я не понимаю.

— Я говорю о серьезных отношениях, Лер. Правда, признаться, я в этом ничего не смыслю. Но я хочу попробовать. С… тобой. Что скажешь? — он глядел на меня во все глаза с какой-то необъяснимой тревогой и надеждой.

Чего он ждёт от меня? Действительно сомневается в моем ответе? Разве я недостаточно за сегодня сказала и сделала?

— Об этом никто не должен знать, — первое, что сказала я в ответ. — Ни одна живая душа.

Костя нахмурился, но все же кивнул. Пусть себе хмурится. Я не могу стать причиной его погубленной репутации. Не дай бог в универе кто-то прознает. Не хочу, чтобы из-за меня у него возникли проблемы.

— Эт-то значит «да»? — настороженно уточнил Костя, продолжая хмуриться.

— Я смотрю, профессор, вам легко даётся только высшая математика, — усмехнулась я.

КОНСТАНТИН

Я все не мог поверить. Неужели я все же решился это сделать? И она согласилась? Даже не колеблясь.

— Мне уже домой пора, — тихо сказала Лера. — Бабушка волноваться будет.

— Ну, уж нет. Я не могу тебя так быстро отпустить. Бабушке скажи, что ты на второй день осталась.

— А если она позвонит папе и проверит?

— Действительно считаешь, что им там до тебя? Судя по тому, как одна маленькая Мандаринка умудрилась напиться, остальные на той свадьбе и вовсе в хлам. Даже если будут искать, скажешь, что по пляжу гуляла.

— Ночью?

— Разве сейчас ночь?

— Ну, она ведь рано или поздно наступит, — Лера непонимающе хлопала глазами.

Я хищно ухмыльнулся, когда осознал, что в голове у моего невинного ангела:

— В этот раз я украду тебя только на день. К ночи верну домой. Хотя мне нравится ход твоих мыслей. Теперь я начал сомневаться в годности своего целомудренного плана.

Прямо на глазах щеки Леры сделались пунцовыми. Она резко присела и, пробравшись у меня под рукой, выбралась из моих объятий.

— Я ничего такого не имела в виду, — пробормотала она, направляясь в кухню. — Есть хочется…

Воспользовавшись тем, что Лера ушла из коридора, я открыл входную дверь и забрал то, что оставил в подъезде доставщик.

— Ты вообще не ешь что ли? — в кухне меня встретил упрёк Леры. — В холодильнике мышь повесилась. Даже яиц нет, чтобы омлет сварганить.

Она исследовала мой пустой холодильник, словно от ее пристального взгляда там должно что-то материализоваться.

— Все здесь, — я поднял пакет, который нашёл за дверью. — Поставь пока цветы, а я на стол накрою.

— Какие цветы? — нахмурилась Лера.

Я вытащил из-за спины небольшой букет кустовых роз:

— Вот эти.

Я с улыбкой наблюдал, как загорелись ее глаза:

— Мне?

— А разве не ты жаловалась ночью, что тебе цветов не дарят?

— Не стоило из-за этого… — пробормотала она.