– С нами происходит что-то ужасное, шеф, – сказала Делла,когда дверь за Джарретом захлопнулась. – Мне хочется кричать.

– Кому не хочется? – криво усмехнулся Мейсон.

В дверь офиса Мейсона постучали каким-то нервным, почтиистеричным стуком.

– Если это Сильвия, впусти ее, – сказал Мейсон Делле Стрит.

Та приоткрыла дверь, потом распахнула ее и посторонилась.

– Проходите, миссис Этвуд.

У Сильвии Этвуд были заплаканные глаза. Она возбужденнопроговорила:

– О, слава богу, я нашла вас, мистер Мейсон. Слава богу! Ядолго звонила вам по телефону, но никто не брал трубку.

– После пяти коммутатор отключается, – пояснил Мейсон.

– Мне не дали другого номера. Сказали, его нет всправочнике. О, мистер Мейсон, я совершила страшный, ужасный поступок! Яошиблась насчет отца, мистер Мейсон. Это, наверно, Хэтти поднималась в квартируБрогана. Она могла надеть отцовское пальто. Когда этот человек спускался влифте, а я стояла на лестнице… в общем, я вам уже говорила, что это былаженщина.

– На ней по-прежнему было пальто?

– Нет. Она держала его в руках.

– И вы не пошли за ней, а поднялись наверх?

– Поднялась и стала ждать возле квартиры Брогана. Я вам ужевсе рассказывала. Я была уверена, что следую за отцом.

– Ладно. Теперь нам нужно выслушать Хэтти.

– Боюсь, не получится, – покачала головой Сильвия. – Вовсяком случае, пока мы не решим, как действовать. Сейчас Хэтти в полиции.

– В полиции?! – воскликнул Мейсон. – Но ведь доктор…

– Ее разбудили, арестовали и увезли. Бедная девочка даже непоняла, что происходит.

– Она была под действием лекарства, и они не имели права наэто. Кто это сделал?

– Сержант Голкомб.

– Продолжайте.

– Они… они нашли пешню. Ту, которой убили Фрича.

– Где?

– В комоде у Хэтти. Под платками. В том же ящике, где яспрятала пленку, но только ее я положила сверху.

– Теперь это не важно, – холодно сказал Мейсон.

– Я знаю, что вы обо мне думаете, мистер Мейсон. Наверно, высчитаете меня легкомысленной дурочкой, но… теперь уже поздно, и нам нужнодействовать сообща. – Она раскрыла сумочку и достала чековую книжку. – Я далавам чек на пятьсот долларов в качестве предварительного гонорара. Сейчас явыпишу вам еще полторы тысячи. Я хочу, чтобы вы… чтобы вы представляли интересыХэтти. И пожалуйста, мистер Мейсон, помните, что я не хочу предпринимать ничеготакого, что может омрачить память об отце, но все же Фрич был шантажистом изаслуживал смерти. Если бы вся эта история происходила в Техасе лет двадцатьназад, отец не задумываясь пристрелил бы Фрича на виду у всех, и ни один судьяне тронул бы его.

– Но это произошло в наши дни и не в Техасе. И вашеутверждение, что ваш отец убил Фрича, оказалось явным заблуждением.

– Я знаю, но, повторяю, отца уже нет. Его не смогутнаказать, и все-таки лучше оставить пятно на его памяти, чем допустить, чтобы содной из нас – я имею в виду Хэтти – стряслась беда. Я пытаюсь вам объяснить,мистер Мейсон, что, кроме вас, никто не знает, что я сделала для отца. Никто незнает подробностей. Конечно, Джаррет осложнит нашу задачу. Но стоит послать емутелеграмму, что где-нибудь в джунглях сделано какое-то археологическоеоткрытие, как он немедленно умчится туда. Даже похороны его не остановят. Онвидел столько мертвых цивилизаций, что смерть одного человека для него…

– Послушайте, – сказал Мейсон, – вы тоже натворили ужедостаточно дел, и не надо добавлять еще, не надо посылать Джаррету никакихтелеграмм.

– Что вы, мистер Мейсон! Я не сделаю этого. Теперь япредоставлю делать все вам.

– И чего вы хотите от меня? Зачем выписали этот чек?

– Я хочу, чтобы вы защищали Хэтти.

– Напиши на обороте, – обратился Мейсон к Делле Стрит, – чтоэтот чек выписан в качестве оплаты для защиты Хэтти Бэйн, что я могудействовать по своему усмотрению и, если представится такая возможность, вправеразоблачить убийцу, кем бы он ни оказался. Подчеркни: «кем бы он ни оказался».Вас это устраивает? – Мейсон пытливо посмотрел на Сильвию Этвуд.

Зеленые глаза устояли под его взглядом.

– Вполне, мистер Мейсон.

Мейсон, продолжая смотреть Сильвии в глаза, проговорил:

– Мы попали в неприятную ситуацию отчасти из-за вашегострастного желания выступать, как выразился ваш брат, в роли мисс Интрига.Постарайтесь не совершать теперь других поступков, которые могут осложнитьдело.

– Вы ужасно консервативны, мистер Мейсон. Если бы Джаррет несказал вам, что виделся с отцом, никто не смог бы доказать, что отец не ездил кФричу. Я готова поклясться, что следовала в ту ночь за отцом.

– Благодарю за комплимент, – усмехнулся Мейсон.

– За какой комплимент?

– За то, что считаете меня консервативным. Как-нибудьскажите это полицейским, ладно?

– Вы смеетесь надо мной.

– Нет. Вы опасная женщина, и я хочу лишь, чтобы выпомалкивали и не лезли в чужие дела.

– Вы действительно ужасный человек. Вы послушали Джаррета,поверили ему. Но еще до завершения этого вы будете благодарить меня за то, чтоя многое предвидела и поступала так, как вам со своими устаревшимипредставлениями о профессиональной этике не пришло бы и в голову.

Она вышла из офиса выпрямившись, с высоко поднятой головой.

– Не дай бог, чтобы она еще что-нибудь выкинула! –воскликнул Мейсон.

– Готовы держать пари? – спросила Делла.

– О боже, нет, – простонал Мейсон.

Перри Мейсон побывал в тюрьме. Он сидел в комнате дляпосетителей и смотрел на Хэтти Бэйн.

Их разделяла толстая стеклянная перегородка, но они слышалидруг друга благодаря переговорному устройству с микрофоном и миниатюрнымдинамикам с каждой стороны. Без этой техники они чувствовали бы себяпредставителями разных миров.

На лице Хэтти Бэйн читались и горе, причиненное смертьюотца, и нервное напряжение последних дней, и шок от ареста и тюремногозаключения.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Мейсон.

– Неважно. А как я выгляжу?