— Джессика, вы хотите меня утешить или мягко даете понять, кто здесь главный?

— Да что вы! Кто здесь главный, и так понятно. Просто я хотела мм… создать комфортную обстановку.

— Спасибо за кофе. Было очень вкусно. А обстановка и так более чем комфортная. Только я не думаю, что Филипп будет рад, если увидит, что, пока его не было, именно вы меня развлекали.

— Да? А кто же должен был вас развлекать?

— Не знаю. Я больше привыкла к обществу мужчин.

— Понимаю. У вас их было, наверное, много.

Селин вскинула на нее настороженный взгляд, в котором еще только начало появляться возмущение. Джессика тут же поправилась:

— Я имею в виду, что мужским вниманием вы никогда не были обделены.

— Не жалуюсь.

— Разумеется. Селин, а вот интересно, чем бы вы могли заниматься, если бы… гм… вели более оседлый образ жизни?

— Что вы имеете в виду?

— Вам хоть что-то нравится кроме… мм… путешествий? Кем бы вы могли работать?

Селин смотрела на нее и молчала. Принять этот вопрос как откровенное оскорбление она не могла: он был задан самым невинным тоном. Ответить на него искренне она тоже не могла: провокация в самом предмете вопроса была очевидна. Она призвала на помощь всю свою дипломатичность и, улыбнувшись, сказала:

— Как бы я ни поступила, мне кажется, вы, Джессика, едва ли можете составить мне компанию. Поэтому не вижу смысла рассказывать вам о своих пристрастиях и талантах.

«Не суй свой нос в чужой вопрос!» — сказала бы Филиппова прабабка. То же самое, но более коротко и понятно. Ай да бабка! — подумала Селин.

Джессика усмехнулась, с уважением подняв бровь, словно сказала про себя: «Один — один».

— А вы… мм… с Филиппом…

— Мы скоро поженимся! — бухнула Селин черт его знает зачем.

Она сама ужаснулась этим словам, но в ту же секунду решила не отступать. К тому же тактика ведения переговоров с соперницами с четырнадцати лет была вбита в нее упорными тренировками и острыми кулачками конкуренток. И эта тактика велела не задерживать ответный удар, как бы ни приходилось иной раз блефовать.

Лицо Джессики едва заметно побледнело:

— В самом деле? Филипп мне ничего не говорил.

— А с какой стати он должен вам об этом докладывать?

— Ну… ну… мы просто друзья. К тому же, — она натянуто рассмеялась, — я еще вчера вечером предлагала ему…

— А вы встречались вчера вечером?

— Да. Селин, что за вопрос? Мы же работаем вместе.

— Ах, работаете вместе! А я совсем забыла!

— Перестаньте!

— Нет, я просто не знаю, он со всеми коллегами подряд засиживается до утра или выборочно.

— Селин, не надо ерничать.

— Что?

— Ерничать. Это означает…

— Я знаю, что означает это слово. Я только не знаю, с чего вдруг вы решили, что ваш менторский тон подходит для нашей беседы.

Джессика снова с уважением подняла одну бровь и наклонила голову. «Один — два».

— Извините, если вам так показалось.

— Ничего, продолжайте.

«Вот так! — подумала Селин. — Если она чувствует себя хозяйкой в этом офисе, то я покажу, что хозяйка Филиппа — я и больше никто!»

— Да тут нечего продолжать, — говорила сбитая с толку Джессика, — просто я тоже скоро выхожу замуж. И вчера вечером я предлагала Филиппу дружить семьями.

— Как раз во время обсуждения рабочих вопросов.

— Ну, Селин! Ну право слово! Я не думала, что вы так ревнивы.

— Нет, что вы! Просто вы сказали, что в ваших вечерних встречах нет ничего удивительного — вы же работаете вместе. И я действительно вижу, что вы абсолютно правы! Предлагать дружить семьями — это именно то, что выносится на обсуждение во время рабочих встреч.

— У вас острый и злой язык.

— У меня еще и острые клыки. Могу укусить.

Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза.

«А она, оказывается, умна! — подумала Джессика. — И не только житейской мудростью. Она начитанна и, пожалуй, не лишена интеллекта. Если Филипп действительно женится на ней и втащит в наше общество, эта девочка покорит Нью-Йорк!»

«Что я делаю? — вымученно подумала Селин. — Зачем я отнимаю у нее уверенность в нем? Завтра меня здесь не будет, а они с Филиппом могли бы стать отличной парой…»

— Селин, а почему бы вам не остаться работать у нас в холдинге? Я могу устроить вас на хорошую должность.

— Это очень, очень заманчивое предложение. Но я его не приму.

— Почему? Я говорю искренне. Ваш острый ум требует хорошего выражениями достойной оплаты. Вы же — клад для Нью-Йорка. Именно такие люди здесь приживаются и достигают больших высот.

Джессика сделала выразительную паузу.

Селин выжидательно смотрела на нее.

— И?

— И я предлагаю возможность более быстрого старта.

— Джессика, вы зачем сейчас делаете мне комплименты и предлагаете помощь? В качестве утешительного приза? Он мне не нужен.

Она еще хотела добавить: «Это я бросаю Филиппа, и это его придется утешать, а не меня!», но не стала. Это было бы слишком откровенно, а Селин не любила откровенных фраз.

В этот момент Джессика тоже замолчала, понимая, что Селин права: на протяжении всего разговора она намеренно делает ей комплименты и пытается к себе расположить. Словно извиняется за что-то, словно пытается загладить вину. Словно…

И тут ее пронзила гениальная догадка: никакой свадьбы у них не будет! Филипп сделал другой выбор! И, что бы Селин ни говорила, все это — блеф чистой воды, также как и ее собственная свадьба, придуманная для того, чтобы разозлить его.

Он сделал выбор! Пусть он сам еще даже и не догадывается об этом, но она чувствует это! Джессика заставила себя подавить ликующую улыбку; она не может ошибаться! Филипп выбрал ее. Он понял, что с ней ему будет лучше. И Селин это поняла. Поэтому она злится и отступает.

И от переполнившего чувства счастья, от того, что все хорошо складывается, ей захотелось проявить сострадание к поверженной сопернице. Она смело шагнула вперед и взяла Селин за руку:

— Ну прости. Как бы ты сейчас ни старалась… в общем, ты сама все понимаешь.

И в этот самый миг в кабинет вошел Филипп. Несколько минут все трое стояли, молча глядя друг на друга.

— Что у вас тут происходит? — тихо и вкрадчиво спросил он.

— Ничего. — Джессика поспешно отняла руку и отошла в сторону.

— Вы… Джессика, ты пришла мне что-то сказать?