— Шульгин, она сейчас тебе оторвет их.

— Не оторвет, они ей нравятся.

— Но заехала она по ним красиво.

— Она любя. Так ведь?

Вот же скотина какая.

— Твои яйца нравятся, ты — нет.

— Оближи их, — не приказ, теперь просьба. — Хочу тебя. Твой ротик. Возьми мой член.

Это звучит как его «извини» на лестнице в гостинице Южно-Сахалинска.

Странно звучит. Шульгин знает когда, что и как сказать, психолог чертов.

Хочу понять, что чувствую сейчас, мотыльки бешеной стаей бьются крыльями друг об друга. Во мне столько желания и порока, которого никогда не было раньше.

Если я стану наркоманкой, то только подсев на секс с ними.

Я умирала и воскресала за эту ночь несколько раз. С упоением и наслаждением утопая в собственном пороке, откровенных желаниях и ласках, что дарили двое мужчин. Настолько безумных и грязных, что лучше о них никому не говорить.

Опустилась на колени уже в остывшую воду, массируя двумя руками мужские члены. Дышу часто, грудь подрагивает, облизываю губы, а потом по очереди каждую из крупных головок, оттягивая крайнюю плоть.

Не могу судить о нормальности происходящего, не могу представить на месте этих мужчин других. Я просто хочу дать им то удовольствие, которое они давали мне. Это нормально?

Облизываю их члены, посасываю, веду языком по тонкой коже до самых яиц. Вбираю как можно глубже член Громова, не забывая дрочить Шульгину, а дальше — наоборот.

— Надо снять порно, да, Крис? Ух-х-х, возьми глубже… да… девочка.

Игорь любит командовать и управлять ситуацией, говорит, как надо делать, и я делаю, не потому, что ему так хочется, так хочу я.

— Громов, заткнись, блядь, с тобой точно хоть порнуху снимай.

— Надо снять. Потом дрочить на нее буду, сто лет не передергивал сам себе.

Улыбаюсь. Я точно ненормальная.

Днем меня корежило от отвращения, от урода Геннадия, от наркоты на столе, а сейчас я лихо делаю заглот, расслабляя горло, задерживая дыхание. На языке вкус предсемени, а я смакую процесс. Не думала, что это может так заводить и возбуждать.

Интересно, у них так часто бывает?

Чтоб втроем?

Замираю на месте, странно, но то, о чем я подумала, мне не понравилось. Живо представилась картинка, как они каждый вечер трахают какую-нибудь девицу, вот так, ставя ее перед собой на колени.

— Я даже знаю, о чем ты сейчас думаешь. Нет, так не бывает. Иди сюда, трясешься уже вся.

Громов резко отстраняется, выходит из ванны, тянет меня за собой, подхватывает на руки, вода ручьем стекает на пол, смотрю, как за нами идет Артём, на ходу наглаживая свой стояк.

Меня на самом деле колотит от перевозбуждения, тело требует долгожданной разрядки. Игорь опускает меня на ту самую огромную кровать, устраивается рядом на коленях, разводит мои ноги в стороны.

Так по-хозяйски проводит между ними пальцами, собирая влагу, массирует клитор, я, опершись на локти, смотрю на мужчин.

Артём совсем рядом, также стоит коленями на кровати, заглушает поцелуем крики, потому что пальцы Громова растягивают мое лоно. Жесткие и резкие движения, а я моментально срываюсь в свой долгожданный оргазм. Перед глазами темнеет, меня колотит судорогой.

— Ну тихо, тихо, девочка, такая открытая и сексуальная, блядь, Крис ты охуительная. Хочешь еще, да? Скажи что хочешь.

Цепляюсь за плечи Артёма, не говорю ни слова, лишь киваю. Как у него это получается — несколькими движениями выбивать из меня оргазм?

— И часто это она так? — Шульгин ласкает грудь, потом живот, ниже, задевая пальцами набухший клитор.

— Мы часто не пробовали. Что за муж у тебя был, что ты такая голодная, девочка?

Снова его пальцы во мне, движения, еще, еще, Артём не убирает руки с клитора, я кричу, широко раздвинув ноги, начинаю кончать. Тело скручивает судорогой удовольствия, кажется, что внутри меня лопается шар.

— Ты видел? Наша девочка сквиртует. Сука, у меня сейчас яйца взорвутся, сперма уже подкатывает.

Меня все еще трясет вторым оргазмом за последние три минуты, падаю спиной назад, легким не хватает кислорода. Между ног влажно я чувствую, как кровь прилила к половым губам, как пульсирует клитор, его нежно трогают.

Две пары мужских рук гладят мое тело, я выгибаюсь дугой, как похотливая кошка, подставляя себя под их ласки.

— Иди ко мне, — Артём тянет меня, укладывая на свою грудь, убирает прилипшие волосы с лица, долго целует в губы, так что голова идет кругом.

Его член медленно входит в меня, я лишь издаю протяжный стон. Он двигается не спеша, входит неглубоко. Но я начинаю дышать чаще, когда пальцы Игоря растирают тугое колечко ануса, слегка проталкиваясь в него.

— Черт, Крис, ты чистый, сука, соблазн, мой член плачет от того, как хочет в твою попку.

Шлепок, второй, кричу, ягодицы горят огнем, но мне не больно. По телу вибрация, кусаю губы. Смотрю в совершенно черные глаза Артёма, царапаю его плечи.

Все так невероятно остро и возбуждающе, грудь болезненно ноет, во мне выкручивает каждую мышцу в невероятной смеси боли и удовольствия. Вот меня растягивают еще больше, а я дышу чаще, хочу обернуться назад, но Артём не дает.

Его член так глубоко во мне, замирает, чувствую пульсацию, а еще как пальцы Игоря растягивают практически девственный анус моей же влагой.

— Дьявол, не могу больше.

А дальше происходит что-то невероятное, Артём выходит из меня, а вместо пальцев Громова мою попку заполняет его член. Я кричу скорее от неожиданности и дискомфорта, чем от боли, дергаясь в попытке соскочить с него.

— Тихо, Крис, Крис, смотри на меня, смотри.

Замираю, кажется, перестаю дышать, там, внизу, все горит, а я под гипнозом глаз Артёма, делаю, как он говорит.

— Расслабься, он не сделает больно, слышишь, расслабься.

— Сука ебаная, до чего узкая попка, твою мать, девочка, она сдавливает меня, словно тисками.

— Крис, расслабься.

Я лишь киваю, почти ложусь на грудь мужчины, у него прохладная и гладкая кожа, уже не знаю, кто из них стимулирует клитор, но это отвлекает и возбуждает снова. Прикрываю глаза, ловлю ощущения, таких еще не было никогда.

Не слежу за временем, слышу только тяжелое дыхание мужчин, иногда мат Громова. Его член в моей попке двигается более уверенней, раздражая чувствительные нервные окончания, растягивая под свой размер.

Не представляю, как он вообще вошел в меня? Он же огромный. Но тело приняло, а теперь отзывается на любое движение.