В мае Примакова убрали, потом быстро убрали следующегопремьера, назначили еще одного. Наконец Ельцин ушел. Я все время думал оПримакове. Ведь его тогда просто «кинули». А он, по существу, спас страну,сумел остановить ее в нескольких сантиметрах от падения в пропасть. А егопросто выгнали из правительства, даже не поблагодарив, и потом провелибезнравственную кампанию по его дискредитации. Вот она, благодарность«монархов»! Пока Тудор говорил о похождениях своих друзей в Аргентине, ясмотрел на Гулсум. Было заметно, что она расстроена, но сестра держаласьмолодцом, стараясь не показывать своего состояния. Елена, как всегда, былавызывающе обворожительна и сексуальна. Мухтаров плоско шутил. Моя мама сиделамолча, не реагируя на шутки. Кажется, ее просто достало поведение Рахимы. А мояжена, напротив, была внешне весела и беззаботна, словно не было скандала, устроенногоэтой истеричкой всего полтора часа назад. Она даже смеялась над шутками Тудора.

В этот роковой для нашей семьи вечер мы сидели за столом, неподозревая, что уже очень скоро все наше благодушие останется в прошлом и теньтрагедии этого ужина ляжет на всю оставшуюся нам жизнь.

Мать принесла очередное блюдо, когда мы почувствовали, чтонужно сделать перерыв. Мужчины поднялись и прошли в кабинет, чтобы попробоватьтот самый коллекционный коньяк, а женщины остались за столом. Я с некоторойопаской оставил Рахиму рядом с моей матерью и сестрой, полагая, что у неехватит ума откровенно им не хамить.

Через некоторое время к нам в кабинет вошла Лена, как всегдадвигаясь грациозно, словно кошка. Войдя, она лениво спросила:

– Вы будете сидеть здесь или все-таки вернетесь к нам?Женщинам бывает скучно без мужчин.

– Как вы прекрасно говорите! – восхитился Тудор. – ГосподинМухтаров, у вас очень умная супруга.

– Я знаю, – кивнул этот надутый индюк.

– Пойдемте, – позвала нас Лена. – Что-то стало совсемскучно. А хорошей музыки у вас нет?

– Есть, – кивнул отец. – В гостиной есть DVD-проигрыватель инесколько хороших дисков.

– Нужно было сказать об этом раньше, – вошла в кабинетГулсум, – но я тоже DVD не заметила.

– Он стоит на комоде, – пояснил отец. – Когда я первый разбыл здесь, мне все показали.

– Тудор, ты много пьешь, – заметила Гулсум и, подойдя кмужу, взяла у него бокал с коньяком.

– Сегодня ночью мне не надо садиться за руль, – улыбнулсяТудор. – В такую погоду мы все равно никуда не уедем, даже на «Хаммере».

– Вот, все перебрались в кабинет, – вошла к нам Рахима, –это нечестно. Или вы хотите сидеть только здесь?

– Нет, – отозвался отец, – мы еще должны вернуться ипопробовать блюда, которые приготовила Машпура. Рождественский ужин не бываеттаким коротким.

– Ильгар, – обратилась ко мне Рахима, – может, мне тожепопробовать коньяк? Я его никогда не пила. – Она провела пальцем по ободкупустого бокала.

Я заметил, что в присутствии Тудора она становилась болеераскованной, словно хотела ему понравиться. А в присутствии Елены – болеенаглой, будто могла превзойти ее в искусстве обольщения.

– Не нужно тебе пить коньяк. – Я отобрал у нее пустой бокал.

– У меня все готово, – объявила моя мать.

Теперь мы все оказались в кабинете, словно решили именноздесь продолжить ужин.

– Давайте вернемся в столовую, – предложил отец. – У насвпереди еще десерт. Это китайский десерт: зажаренные фрукты с орехами. Порецепту, который мне дали еще в Непале.

– За вашу семью! – поднял бокал Салим Мухтаров.

Мы все тоже подняли бокалы. Отец повернулся, посмотрел посторонам, но, вспомнив, что оставил свой бокал на шахматном столике возлевхода, подошел к нему. Рядом стояла моя мать. Отец взял бокал и поднял его,улыбаясь всем нам. Затем сделал несколько глотков. И вдруг поставил бокал настолик, едва его не опрокинув, как-то неловко взмахнул рукой и упал на пол.Вернее, он не сразу свалился, а сначала начал оседать. Но все равно мы неуспели даже к нему приблизиться.

Наступило секундное замешательство. Потом, словно этопроисходило на замедленных кадрах фильма, все бросились к нему. Маманаклонилась к отцу первой, я подбежал вторым, за мной Гулсум. Даже СалимМухтаров сделал несколько шагов по направлению к телу моего отца. Я еще непонимал, что случилось, но уже задыхался от ужаса. Мать принялась тормошитьотца, Гулсум попросила ее отодвинуться. Мне пришлось схватить мать и держатьее, пока Гулсум расстегивала отцу рубашку, стараясь понять, что с ним такое.Она не стала делать ему искусственного дыхания, испугавшись, что это может бытьинфаркт, при котором больного трогать нельзя. Но у отца уже не работало сердце.

Bce вокруг суетились, кто-то принес воды, Гулсум ещепыталась нащупать пульс на шее отца. Мы все стояли вокруг потрясенные, дажеРахима, приоткрыв рот, испуганно смотрела на тело. У меня тряслись руки, и яподумал, что моя сестра сильный человек, если может что-то делать в такоймомент. Но через несколько минут она подняла глаза и покачала головой. Мать незакричала, только как-то осела и тихо заплакала. В кабинете наступилаабсолютная тишина. Было слышно только завывание ветра.

Гулсум протянула руку, застегнула пуговицы на рубашке отца иначала подниматься. Но неожиданно вновь наклонилась к его лицу. Я думал, чтоона хотела его поцеловать. Но Гулсум только шумно втянула воздух. Затемнаклонилась еще ниже, словно хотела уловить дыхание отца или почувствоватьзапах из его рта. Наконец, подняв голову, посмотрела на нас.

– Мне кажется, – сказала она, явно колеблясь, – я думаю…

Гулсум встала и взяла бокал отца, который он успел поставитьна столик, и понюхала оставшуюся в нем жидкость. Потом снова медленно обвелавзглядом всех присутствующих.

– Что происходит? – не выдержала Рахима. – Почему ты так нанас смотришь?

– Это не инфаркт, – ответила Гулсум каким-то чужим голосом.– У него не было сердечного приступа. Его отравили. Это был яд.

Никто ничего не переспросил. Просто все замерли еще раз.Первой заговорила моя мать:

– Ты хочешь сказать, что его…

– Да, – торопливо подтвердила Гулсум, не дав ей закончитьфразы, – его отравили.

На этот раз мать обвела всех нас тяжелым взглядом. И мнепоказалось, что более неприязненно, чем на всех остальных, она посмотрела наЛену Сушко. Я тоже взглянул на нее и сжал кулаки. Возможно, отца убили из-занее. Салим Мухтаров не самый последний идиот, если сумел статьмультимиллионером. Наверное, он знал об отношениях его жены с моим отцом. Илидогадался, или увидел сегодня. В любом случае этот тип стал бы действовать.Искать наемного убийцу было бы сложно, учитывая общественное положение отца. Авот самому… Хотя почему самому? Если вспомнить визит вчерашнего неизвестногогостя и сегодняшнее появление кого-то в саду… Почему Мухтаров пошел в другуюсторону от отца? Почему, выйдя из дома, они разделились? Я точно помнил, что,появившись в саду, сначала нашел Мухтарова, а потом мы с ним вместе пошлиискать отца. Может, он хотел помочь убийце? Или специально отошел, чтобы небыть свидетелем?