– А ее? – Лена показала на мою мать.

– Как вам не стыдно! – сразу вступилась за маму Гулсум. –Что вы себе позволяете?

– Ничего не позволяю, – нагло ответила Лена. – Если высобираетесь нас обыскивать, подозреваете в убийстве, хотите раздеть догола, топочему должны быть какие-то исключения? Может, его как раз отравила собственнаяжена? Не обижайтесь, я это говорю только как предположение.

– Спасибо, что не назвали ее имени! – зло крикнула Гулсум.

– Жены часто убивают из ревности, – вдруг заявила Лена.

Я застыл на месте, вспомнив, как мама поднялась к нам натретий этаж. Ведь логично было предположить, что до этого она могла заглянутьна второй, а там увидеть примерно такую же картину, которую узрел ее сын. Тогдая не в силах представить себе ее реакцию.

Или, может, Лена что-то знает? На что-то намекает? Мамамогла подняться на второй этаж, увидеть то, что не должна была видеть, и потом,взяв себя в руки, подняться к нам. Поговорила со мной, спустилась вниз, невыдавая себя, что знает всю правду. А если она приняла решение, то могла егоосуществить. Ведь и отец как раз сегодня говорил, что она всегда всепросчитывает заранее, никогда в жизни ничего не забывает, не упускает никакоймелочи. Я посмотрел на маму и не понял выражения ее лица. Почему она не кричит,не бьется в истерике, ведь они прожили вместе почти тридцать пять лет? Икстати, мама стояла у шахматного столика, когда там находился бокал отца.Неужели Елена права? Неужели мать могла решиться так страшно отомстить мужу заизмену? Возможно ли такое?

– Давайте проверим всех без исключения, – предложил я, иГулсум тяжело вздохнула, качая головой.

В тот момент она, наверное, посчитала, что я предал мать. Номоя сестра не видела картинки, которую наблюдал я в спальне родителей.

– Как это без исключения? – уточнила она.

– Проверим всех, – твердо повторил я. – Сначала ты обыщешьостальных женщин, потом Елена посмотрит, что есть у тебя и у нашей мамы. Небудем делать никаких исключений, чтобы не вызывать ненужных подозрений.

– Ты слышишь, что он говорит? – обратилась Гулсум к матери.

Но та лишь отстраненно махнула рукой:

– Делайте что хотите.

Сначала я тщательно обыскал Салима Мухтарова. Он достал изкарманов все, что у него было: кредитные карточки, паспорт, грязный носовойплаток, ручки, блокнот, портмоне, наличные деньги. Этот тип носил с собойбольшую пачку фунтов стерлингов, какие-то фотографии, еще одно портмоне,парочку презервативов… В самом конце он достал пластинку с таблетками. Яподозвал Гулсум, но она, посмотрев на них, покачала головой.

– Это для желудка.

Я проверил каждую складку, каждый выступ в его одежде и наего теле. Но ничего необычного не нашел, Мухтаров снял даже часы, а я заставилего снять обувь. Но никаких других таблеток или пузырьков не обнаружил. Потом ятак же тщательно обыскал Тудора. Бедный Тудор стоял и грустно усмехался. Онтоже достал все, что у него было в карманах: красивое портмоне с кредитнымикарточками, ключи от автомобиля, права, документы на машину, визитку отеля, двачистых носовых платка, несколько «пробников» с парфюмом, которые дают вмагазинах, спрей для рта, пластинки для устранения неприятного запаха, какую-тозаколку, ручку с золотым пером, немного денег, блокнот… Я все проверил, но уТудора больше ничего не было. Хотя я нашел в его внутреннем кармане булавку. Ноэто ни о чем не говорило. Затем я все достал из моих карманов и позволилМухтарову себя обыскать. Он сопел, пока меня осматривал. Причем шарил Мухтаровдовольно грубо, словно я мог приклеить куда-нибудь флакончик с ядом. Но, конечно,ничего не нашел. Затем наступила очередь женщин. Нужно было видеть, скольковещей оказалось в сумочке моей супруги, непонятно как там поместившихся! У неетоже были таблетки, но я знал, что они от головной боли.

Сумка Лены Сушко вообще напоминала маленькую камерухранения. В ней было столько вещей, что сумка должна была бы весить несколькокилограммов. Среди занятных вещиц я обратил внимание на презервативы, очевидно,в семье Мухтаровых каждый имел свои. Увидев прокладки, я впервые подумал, чтоесли у этой стервочки сегодня «критические дни», то они могли все быстрозакончить до появления на этаже моей матери. Может, потому и предпочли«французский поцелуй» другим позам?

У Лены было целых два пузырька с лекарствами. Гулсум ихвнимательно просмотрела. Одни таблетки оказались противозачаточными, другие –от расстройства желудка. По моему предложению Гулсум взяла по одной таблеткетого и другого, чтобы позже проверить их в какой-нибудь лаборатории. Ведь подвидом обычных лекарств можно принести и сильнодействующий яд. Но таблетки нерастворялись в воде, а значит, их нельзя было незаметно подсыпать отцу.

Потом проверяли Гулсум. Лена почти раздела мою сестру,задирая ее юбку выше колен. Мы старались не смотреть в их сторону. Но у Гулсумне нашлось ничего, а свою сумку она оставила в столовой. Маму тоже проверялаЛена. Но на этот раз она ограничилась тем, что просто провела руками по ееплатью и покачала головой. Мой план провалился. Убийца оказался умнее, чем мыдумали. Никакого яда не обнаружилось.

Мы растерянно смотрели друг на друга.

– Нужно позвонить в полицию, – напомнил я, доставая аппарат.

Тудор согласно кивнул. Остальные молчали. Я набрал номерсправочной, попросив дать мне телефон местного полицейского управления. Затемдолго набирал их номер, который почему-то все время срывался. В прежние временав таком доме, занесенном снегом, можно было бы просидеть несколько дней, покадо него добрались бы другие люди. Так, наверное, и случалось в сельскойместности Англии прошлого века. Но сейчас у нас было штук десять телефонов насемерых, и мы могли дозвониться отсюда в любую точку земного шара. Я долго и нуднообъяснял полицейскому, что у нас произошло убийство.

– Вы уверены, что его убили? – Иногда невозмутимостьангличан и тем более английских полицейских может довести до белого каления. Нодежурный лишь фиксировал мою информацию.

– Его отравили, – зло сообщил я. – Мы находимся в одинокомдоме у Честер-Сити. Рядом тут какая-то ферма.

– Более точного адреса у вас нет?

– Нет, но я могу продиктовать вам номер городского телефона,по которому вы сразу установите номер дома и место его нахождения.

– Продиктуйте номер, – согласился дежурный.

И я продиктовал ему номер телефона в этом доме.

– Кто установил факт отравления? – продолжил допросдежурный. – Или вам только кажется, что он отравился? Возможно, у него былсердечный приступ? Сколько ему было лет?