но не мешая уходить.

Предполагалось, что здесь будет весело. Разве нет? Зачем мы вообще сюда пришли?

Потом на сцену выходит какая-то женщина и начинает рассуждать о позитивных утверждениях, позитивном мышлении и о разрушительном воздействии отрицательных мыслей – сплошные общие фразы. Фиона погружена в свои размышления. Я, сама не осознавая того, подключаюсь к ее внутреннему монологу.

«А он в чем-то прав. Иногда даже мама ведет себя так, будто мы должны быть благодарны за то, что находимся здесь. А ведь она все дни напролет ухаживает за самыми больными людьми в стране. Нет уж, хватит».

Мне хочется поговорить с ней, сказать, что я никогда так ни о ком не думала, но потом понимаю, что таким образом утешаю только себя.

Ро кладет мне на плечо руку.

– Пойду посмотрю, что можно сделать для нашей Элис, – шепчет он.

– Я тоже хочу осмотреться, – усмехается Лили.

Женщина на сцене продолжает разглагольствовать о негативных мыслях. Но постепенно «негативные мысли» сменяются «негативными действиями», а «негативные действия» становятся «грехами».

Люди фотографируются на ее фоне и тут же выкладывают фото в Instagram. Я понимаю, что она какая-то относительно важная персона.

– В мире, где можно быть кем угодно, будьте добрыми, – говорит она. – Не сомневаюсь – если бы Иисус жил в наше время, то именно это он бы и сказал.

Фиона заметно приободряется и говорит:

– Если бы Иисус жил в наше время, он был бы судьей на «Дрэг-рейс»[5].

Я фыркаю от смеха. Фиона продолжает голосом ведущего Ру-Пола:

– Во время подготовки к заданию ты демонстрировала настоящие чудеса, но на подиуме твой образ «жертвы» никого не убедил. Извини, дорогуша, но ты выбываешь.

Кто-то оборачивается и шипит на нас. Фиона отвечает гримасой.

– Как-то подозрительно Лили долго ходит, – говорит она. – И куда делся Ро?

– Наверное, пытается отлить в каждом туалете, какой найдет.

Мы смеемся, а потом оглядываемся по сторонам. И вправду, где Ро?

– Пойду за Лили, – говорит Фиона. – А ты ищи Ро.

Я киваю и двигаюсь ближе к выходу, где вижу Аарона в окружении нескольких человек. Среди них стоит женщина в возрасте – по виду гораздо старше всех остальных, светловолосая, с короткой прической. Мне почему-то мысленно хочется назвать ее «дамой», а не просто «женщиной», не знаю даже почему. У нее мягкие, добродушные черты, а выражение лица не меняется на протяжении всей беседы. Губы застыли в мягкой «дежурной» улыбке. Я не могу выйти из зала, не пройдя мимо них, поэтому продолжаю путь, высоко подняв голову.

– Это Мэйв? – спрашивает дама тоном, очень похожим на тон Элис.

Словно разговаривает с ребенком. Но если Элис как будто спрашивала: «А во что это ты у нас одет?», то эта дама как будто восклицает: «Вы только посмотрите, как выросла Мэйв!»

У меня нет выбора, приходится как-то реагировать.

– Мы знакомы?

Она кивком указывает на Аарона. В ухе у нее сверкает квадратная изумрудная серьга.

– О, дорогуша, да ты здесь знаменитость.

Я перевожу взгляд на Аарона, ожидая, что он нас представит друг другу.

– Вы пробовали напитки? – спрашивает она.

Акцент у нее не совсем британский и не совсем американский. Она говорит как актеры в старых фильмах. Как говорили хозяева светских приемов в особняках с французскими окнами, отдавая приказы служанкам. Голосом, как нельзя более подходящим для фразы: «Ты просто обязана это сделать!»

– Вы кто?

– Айседора Мэнфорд, – отвечает она, протягивая руку. – Но все зовут меня Дори.

Я не протягиваю свою руку в ответ. Она смотрит на меня в некотором удивлении, но вежливо, словно я представительница странной культуры, где не приняты такого рода условности.

– Простите, Дори, но мы с друзьями собирались уходить.

Тут наконец-то вперед шагает Аарон.

– Извините. Странно, но мне кажется, что мы где-то встречались. Имя вертится на языке, но не могу вспомнить. Вас зовут не Мэри-Бет?

Я поражена. Либо это какая-то актерская игра, либо что-то действительно случилось с его памятью.

– Позволь мне дать тебе один очень полезный совет, Мэйв, – снова заговаривает Дори. Когда разговариваешь с кем-то, обязательно смотри на человека, к которому ты обращаешься.

Улыбка так и не сходит с ее лица. Она из того поколения женщин, которых учили улыбаться постоянно. Наверное, для нее это стало рефлексом.

Мне становится неловко, как будто я сильно разочаровала ее, хотя мы никогда раньше не встречались.

– Я вас даже не знаю.

Я снова невольно перевожу взгляд на Аарона. Почему он не узнает меня?

– Нет, не знаешь, – вздыхает Дори. – Значит, ты трижды отказалась, Мэйв? Неужели наш мальчик был настолько неубедителен?

Меня подташнивает, разговор ощущается тяжелым, неестественным, словно во сне. Взмахом тонкой, изящной руки Дори показывает на Аарона.

– Не волнуйся, дорогуша, он не знает, что это ты.

– Не знает что?

– Немного наваждения никому не помешает, – улыбается она, оглядывает меня с головы до ног и холодно добавляет: – Уж это ты должна знать.

– Что?

В это мгновение на другом конце зала вспыхивает огонь и срабатывает пожарная сигнализация. Перед Лили вырастает невысокий столб пламени, и кто-то пытается затушить его курткой. Она делает шаг назад и словно в ужасе закрывает глаза руками. Но я вижу, что она просто отвлекает внимание от себя, скрывается за толпой, берет со стола еще один стаканчик с водой и бросает его, как волейбольный мяч, через весь зал. По струе воды пробегают электрические искры, а потом ощущается запах плавящегося пластика. Занавески на противоположном конце зала начинают дымиться. Паника усиливается, раздается чей-то визг, но никто так и не догадывается, что виновница всей суматохи – Лили.

Кто-то хватает микрофон. Вроде тот парень, который разговаривал с Фионой.

– Внимание, – говорит он уверенно. – Похоже, у нас тут чрезвычайная ситуация. Соблюдайте спокойствие, выходим из зала в одну шеренгу. Слева от дверей есть запасные выходы.

Третий запущенный Лили стаканчик вспыхивает и ударяется о люстру, которая падает на пол. К счастью, все уже покинули центр зала. Я мчусь к ней, позабыв о Дори и о молчаливом Аароне.

– Ты что делаешь? – хватаю я ее за руку.

– Ничего из того, что не сделали бы они, – отвечает она, и в ее глазах снова как будто мелькают отблески лесного пожара.

– Посмотри, посмотри на них, Мэйв, – показывает она на прожекторы вдоль дальней стены зала.

– Зачем? Идем, Лили, нужно убираться отсюда, пока…

– Тс-с… Сосредоточься на них. Держи меня за руку.

Ее пальцы сжимают мою ладонь словно тиски.

– Ой, отпусти, Лили.

– Просто сконцентрируйся. Ну, давай же.

И я концентрируюсь. Сосредотачиваюсь на светильниках, но и на Лили тоже. Я погружаюсь в ее небесно-голубой