Я порылась в сумке и в карманах пальто, проверила сумку от ноутбука, но так ничего и не нашла.

– Ладно, – решил Брам, – скажу, что ключи потерялись.

– Из всех машин надо было выбрать именно нашу! Почему они не угнали новенький «рэндж-ровер» Янгов? Сходить с тобой в полицию?

– Нет, я сам. И в страховую зайду, попрошу, чтобы прислали машину взамен.

– Спасибо.

Разумеется, я не рвалась брать на себя скучную рутину. Несмотря на совместный принцип «птичьего гнезда», я до сих пор мысленно записывала, кто что сделал, и поскольку за машину отвечал Брам, освобождать его от этой обязанности я не собиралась.

Ну и кому теперь хуже…

Во вторник утром прислали машину от страховой. Я слегка разозлилась, когда выяснилось, что документы должен подписывать Брам, поскольку страховка оформлена на его имя, однако в итоге нам удалось поймать его по пути на станцию, так что все уладили.

Брам, выдержки из файла Word

Шли дни. Снова никаких вестей от моего мучителя – точнее, мучителей: Вэнди явно уступила Майку роль лидера в развернувшейся кампании шантажа. На сей раз я не собирался выжидать.

С телефоном, который он мне всучил, я обращался как с гранатой. На Тринити-авеню я хранил его в запертом ящике, а на квартире засовывал за коробки в кухонном шкафу, как будто в любое время ожидал взрыва, а обычный замок с ключиком или батарея консервных банок меня спасут.

Когда в четверг утром пришло сообщение, я ожидал новой суммы: либо меньшей, поскольку они поняли, что денег у меня и вправду нет, либо большей – так бывает в кино, когда начальную цену не воспринимают всерьез.

Вместо этого – очередная ссылка, на сей раз на сайт таблоида. Статья не имела никакого отношения к штрафам или аварии на Сильвер-роуд. Речь шла о пожилой паре из западной части Лондона, чей дом продали без их ведома какие-то мошенники – русская мафия или что-то подобное. Они придумали изощренную схему, включающую кражу личности и преступно небрежного агента. На фотографии мужчина и женщина примерно лет шестидесяти стояли у ворот викторианского таунхауса; подпись гласила: «Моррисам удалось сохранить свой дом лишь потому, что в отделе регистрации участков почувствовали неладное».

Должно быть, Майку приходили уведомления каждый раз, когда я открывал сообщение: следующее пришло через пятнадцать минут.

– Интересно, правда?

– Не особенно. Не вижу связи.

– Подходи в «Лебедь» к половине седьмого, и я тебя просвещу.

«Просветит» он меня, заносчивый ублюдок. Выбрал паб, ближайший к моей работе. Чего удивляться – он явно знает обо мне все.

* * *

Весь день я мысленно клялся себе, что не пойду. Даже спросил Ника, собирается ли он на поезд в 18:35 – пару раз мы ездили вместе (я начал создавать сеть информаторов – свидетелей моего пользования общественным транспортом; да, знаю, поздно спохватился). В 18:20 я скинул ему извинение и направился в паб.

Я заказал колу, хотя предпочел бы пиво. Черта с два я буду делать вид, что мы – приятели, болтающие за кружечкой пива, для этого понадобится лоботомия! Ненависть к Майку сидела глубоко в сердце, густая и тяжелая, словно мы враждовали всю жизнь, а не только что познакомились.

Кола оказалась теплой и до того сладкой, что я невольно поморщился.

– Ну как, прочел? – подсел ко мне Майк.

На этот раз никаких «привет» – видимо, не желал тратить на меня лишние секунды. Под глазами похмельные мешки (уж я-то знаю), на морде раздражение от бритья. По одежде – джинсы, обычная серая рубашка – трудно понять, пришел ли он из офиса или провалялся дома на полу в отключке.

– Так, пробежал взглядом, – пробормотал я.

– Брам, дружище, ты меня огорчаешь своим легкомыслием! Пора бы уже отнестись к делу серьезнее.

Я постепенно привыкал к его манере выражать беспокойство моей недалекостью, словно я был неопытным стажером, взятым на работу против его воли, и – подумать только! – доказал свою профнепригодность.

– Обычная газетная «утка», – пожал я плечами. Страх и ненависть мешали мне выстроить логическую связь, которую от меня ожидали. – Играют на инстинктах домовладельцев. У тебя есть свое жилье? Где ты вообще живешь? Ты не рассказывал.

Разумеется, Майк проигнорировал вопросы и заказал себе пинту. С барменом он вел себя вежливо, чуть ли не подобострастно.

– Такое случается чаще, чем ты думаешь. – Майк снова повернулся ко мне. – Сейчас столько дешевых сервисов онлайн, все можно провернуть даже без личной встречи. А потом и концов не найдешь.

– Ой, да ладно тебе! Такое случается раз в сто лет, иначе не попало бы в новости. Эти люди – профессиональные мошенники.

И вновь он проигнорировал мою реплику.

– А сколько стоит твой дом?

– Чего? Понятия не имею, – ответил я равнодушным тоном, не глядя на него.

– Допустим, пару лимонов? Или два с половиной?

– Я же сказал – не знаю. Он даже не мой.

– Отвали, я в курсе. Ты владеешь им в равных долях со своей женой, Фионой Клэр Лоусон, дата рождения – 18 января 1974-го.

Откуда только узнал? Видимо, там же, где и все остальное.

– Бывшей женой, – поправил я его. – Мы разводимся, и по договору дом остается ей.

Повисла долгая пауза. Поверил или нет?

– Тогда надо поторопиться, – весело заявил Майк.

Хотя я ожидал подобного, его слова вышибли из меня дух, и презрение в моем голосе прозвучало чистой бравадой:

– С чем поторопиться, придурок?

Он и ухом не повел.

– С продажей дома, разумеется. Когда назначено слушание по делу о разводе?

– Не твое собачье дело! Если ты думаешь, что я собираюсь продавать свой дом, то ты просто спятил! – Я повысил голос, привлекая удивленные взгляды.

Майк выждал, пока я успокоюсь.

– Сколько осталось выплачивать по ипотеке?

Я злобно уставился на него.

– А что, самому не удалось выяснить?

– Да я-то могу, не вопрос, но быстрее будет, если ты скажешь. Допустим, полмиллиона. Больше? Нет. Меньше? Ближе к четыремстам тысячам? Отлично. Значит, после всех выплат остается где-то полтора миллиона. Кстати, ты знаешь, что у тебя по соседству продается дом?

Я не знал. Фия, разумеется, в курсе.

– Два миллиона четыреста тысяч. Некисло. Через пару домов от тебя. Правда, у них нет такого миленького деревца на лужайке, но все равно неплохой домик. Большой зимний сад, хромированная фурнитура в ванной. Небольшой погреб, можно переделать под комнату. Сейчас там прачечная.

– Ты что, туда ходил? – опешил я.