– Выясняй, – кивнул Айрумян. – Все, чтознаю, – расскажу, попугайчик мой пестрокрылый.

– По-моему, я больше похожа на старую общипаннуюпопугаиху, – отшутилась Настя. – Мне нужны сведения о мужчинахпримерно 35 – 38 лет, высоких, худосочных, доставленных в морги в связи свнезапной смертью. К вам они могли и не попасть, если причина смерти явно неносит криминального характера.

– За какое время?

– Начиная с 29 сентября и по сегодняшний день. Вы можетенаписать мне перечень причин смерти, на который я смогу ориентироваться,обзванивая морги и больницы?

– Могу, ягодка моя, дедушка Гурген все может, но вряд литебе это нужно.

– Почему?

Он сделал такое лицо, какое бывает у фокусников перед тем,как сдернуть шелковое покрывало и предъявить изумленной публике трех поросятвместо ожидаемых пяти кроликов.

– Потому что я сам лично делал вскрытие Берковича СтаниславаНиколаевича, доставленного в аккурат 29 сентября и скончавшегося внезапно прямона улице неподалеку от собственного дома. Проляпс митрального клапана.Мгновенная смерть.

– Не может быть! – едва слышно выдохнула Настя, не смеяповерить в удачу. Хотя по законам теории вероятностей ничегосверхъестественного в этом не было, потому что на поиски психа средикриминальных трупов было затрачено очень много усилий, а постигшую ее неудачуНастя переживала весьма болезненно.

– Очень даже может, золотко мое. Именно высокий, именнохудосочный, малокровный, типичный носитель врожденного порока сердца. В причинесмерти я не сомневался и сейчас не сомневаюсь, ты же знаешь, я к старости сталподозрительным, все по десять раз перепроверяю. Никто его не убивал. Но кто-тоего очень сильно напугал.

– Откуда вы знаете? – встрепенулась Настя.

– У него на щиколотке довольно большой след, образовавшийсяот удара, нанесенного практически в момент наступления смерти. След этот такой,что… Ну, короче, тебе эти премудрости ни к чему, главное – он не мог самудариться обо что-нибудь. Его ударили по ноге. Может быть, хотели сбить с ног,тут уж у меня фантазии не хватает, я человек сухой и мрачный, придумывать неумею. Аккурат в этот самый момент у него сердечко и остановилось. Я Берковичаэтого потому и запомнил, что в своем заключении про след от удара написал и всеждал, когда мне следователь позвонит, объяснений попросит каких-нибудь, что ли.Так и прождал. Потом спросил любопытства ради, а его, бедолагу, уж и схоронилидавно. Видно, никакого криминала не усмотрели. Тебе копию заключения показать?

– Обязательно.

Она крепко зажмурилась и скрестила пальцы на засунутых вкарманы руках. Вообще-то Анастасия Каменская не была очень уж суеверной, ноиногда… «Господи, сделай так, чтобы это был он. Пусть он будет всветло-коричневом плаще. Пусть на его нижнем белье будут следы. Следыобязательно должны быть. Я так хочу, чтобы мне наконец повезло и в этомпроклятом деле хоть что-нибудь прояснилось…»

Идя вслед за Айрумяном из секционной в его кабинет, онамысленно твердила заклинание, держа пальцы по-прежнему скрещенными. В кабинетеГурген Арташесович открыл сейф и достал папку с копиями документов.

– Вот, смотри, рыбка моя вуалехвостая, твой дружокБеркович-то имел проблемы по части секса.

– Почему вы решили? – шепотом спросила Настя, у которойот волнения вдруг пропал голос. Она громко откашлялась, прочищая горло.

– На трусах следы спермы. Как ты думаешь, откуда возьмутсяследы спермы на нижнем белье у человека, возвращающегося с работы? Да еще втаком изобилии. Если мужчина, прости за подробности, совершает половой акт иодевается, забыв принять душ, следы тоже остаются, но совершенно не такие,можешь мне поверить. Биохимический анализ может дать точный ответ на вопрос,был ли это акт любви с женщиной или, пардон, с самим собой.

– Во что он был одет?

– Плащ светло-коричневого цвета, ботинки черные, костюмтемно-серый в полоску, «тройка», сорочка белая, галстук, белье.

Настя вскинула вверх руки в победном жесте футболиста,забившего гол, кинулась на шею к грузному пожилому эксперту и тихонечкозакричала:

– Я его вычислила! Я все-таки его вычислила! Ай да Аська, айда умница!

– Нет, Анастасия Каменская, ты не умница, –одобрительно похлопывая ее по спине, проворчал Айрумян. – Ты совершенночокнутая. Вычислила покойника трехнедельной давности – и счастлива, будтовыиграла миллион долларов.

К вечеру Настя почувствовала себя совершенно разбитой.Народная поговорка «разом густо – разом пусто» оправдывала себя и в оперативнойработе, когда какое-нибудь дело тянется томительно долго, не двигаясь с места,и все усилия кажутся напрасными, направленными «не туда»; с каждым днем таетоптимизм, исчезает надежда, слабеет желание довести начатое до победного конца,и вдруг в одну секунду все меняется, нужно спешно принимать новые решения,менять схемы, а главное – делать все очень быстро. И ведь что любопытно: такойпрорыв почему-то случается по нескольким делам одновременно, и в такие дниНасте казалось, что весь ее организм превращается в компьютер с нервами,работающий с «запредельной» нагрузкой, что еще чуть-чуть – и в цепи произойдетзамыкание, машина сгорит и навсегда выйдет из строя. Но нагрузка тем не менеепродолжала увеличиваться, а компьютер по-прежнему безотказно работал, чтонеизменно повергало Настю в изумление. Поистине, резервы человеческиебезграничны. Только почему-то к вечеру она была полумертвой от усталости.

Днем позвонил Денисов. Настя даже не ожидала, что такобрадуется его звонку.

– Как там мои ребятки? Нареканий нет? Справляются?

– Что вы, Эдуард Петрович, ваши ребятки – высший класс. Намбы таких, – искренне ответила она.

– Не грешите, Анастасия, ваши люди ничуть не хуже. Просто выбедные, поэтому у вас их мало. И на технику денег нет. Известно же, что,пытаясь экономить на правосудии, государство обрекает себя на новыечеловеческие жертвы.

– Вы, как всегда, правы, – вздохнула Настя.

– А как ваши успехи? – поинтересовался Денисов. –Польза есть какая-нибудь от вашей затеи?

– Пока сама не понимаю. Как сказал бы ваш Бокр, эпидерсиякакая-то.

Денисов расхохотался в трубку.

– Он уже и вас заразил своей «куздрой», да? Вообще-то онзолотой мальчик, толковый, творческий. Можете смеяться, но еще и патологическичестный.

– Ну да? – усомнилась она. – А срок за грабеж?

– Так то когда было! Юношеская глупость. Поверьте мне,Анастасия, он – хороший мальчик.

– Ничего себе «мальчик», – усмехнулась она. – Он,наверное, мне ровесник, если не старше.

– Ну, деточка, – благодушно заурчал ЭдуардПетрович, – мне уже столько лет, что все, кто моложе пятидесяти, для меня– дети. А Бокра вы берегите.