– Отлично, – сказала Ксюша, – только когдавыздоровеешь, не забудь про приглашение.

– Ксюха, ты говоришь так, будто я невесть какойжлобяра!

– Нет, Гошка, ты не жадина, не сволочь и негадина! – вдохновенно продекламировала Маня.

Все, кроме Саши, расхохотались.

А вскоре вернулась Юлия Александровна, и ребята сталирасходиться. Саша с Маней поднялись на десятый этаж, в свою квартиру, а Леха сКсюшей спустились во двор.

Ксюша жила в соседнем подъезде, Леха – в доме напротив.

– Ну чего, Ксюха, накрылось наше расследование?

– Да… Полная непруха! Два таких интересных деларазмотали, а на третьем споткнулись. Ни туды и ни сюды, как говорится.

А пошли глянем, чего там у Витасика делается, а?

– Что там может делаться?

– Ну, стоит там «Сааб» или Ромин «жигульчик»?

– Пошли, все равно делать нечего.

Они не спеша направились к дому Витасика. В переулке увъезда во двор стоял темно-зеленый джип «Паджеро». Когда они поравнялись с ним,оттуда высунулся пожилой мужчина:

– Ребятишки, вы, часом, не знаете, где тут фирма«Колибри»?

– «Колибри»? – переспросил Леха. – Первый разслышу.

– Вот незадача-то, ни одна душа не знает, прямо-такичертовщина какая-то.

– А какой адрес? Адрес у вас есть? – спросилаКсюша.

– Адрес? Ох ты умничка, адрес есть, вот погляди, может,знаешь?

Он протянул Ксюше записку. Она внимательно пригляделась иничего не поняла. В записке было сказано следующее: «Если пикнешь, тебе конец.Садись в машину без звука, курва!» Ничего себе прикольчики. И вдруг до неедошло – никакие это не прикольчики, и что-то твердое уперлось ей в бок. Ксюшапохолодела от ужаса, но ее уже запихивали в машину вместе с Лехой, который иопомниться не успел. А через секунду машина уже мчалась прочь. Онидействительно и пикнуть не успели.

– Манька, ты чего такая тихая? – спросила Саша,когда они вернулись домой. – Всего один стишок выдала, на тебя не похоже.

– Просто так… Настроения нет.

– Из-за Гошки волнуешься?

– Чего волноваться-то? Ему уже лучше.

И вообще…

– Что?

– Я решила вырвать с корнем…

– Что вырвать?

– Любовь.

– Любовь к Гошке? С корнем? – засмеяласьСаша. – Почему?

– Потому что он влюблен в тебя.

– Мало ли кто в меня влюблен…

– Да, в тебя многие мальчишки влюблены, это правда, нона них мне плевать.

А любовь к Гошке может нас с тобой поссорить. Я буду тебезавидовать и хуже к тебе относиться, но ты же все-таки моя родная сестра, аГошка… Что ж, если он не сумел меня оценить…

– Мысли, конечно, разумные, – улыбнуласьСаша, – но дело в том, что я в Гошку не влюблена, а тебя он еще запростоможет оценить.

– Так ты считаешь, мне не надо его разлюблять?

– Это ты должна сама решить, а то потом будешь меняобвинять. И еще – разве можно разлюбить по заказу? По-моему, нет.

– По заказу, конечно, нельзя, но если тренировать волю…

Они замолчали. После вчерашнего визита их отца девочкиощущали какую-то потерянность. Они общались с ним почти как с чужим. И послеего ухода даже не обменялись впечатлениями, что было для них странно инепривычно. И этот разговор о Гошке получился каким-то натянутым.

Первой нарушила молчание Маня.

– Сашка, о чем мы говорим? Мы же просто стараемся неговорить о папе. Тебе он вчера не понравился? – спросила она напрямик.

В синих Сашиных глазах отразилось смятение.

– Да, Маняшка, не понравился, ты правильно выразилась.Именно не понравился.

Какой-то он стал другой и… чужой. Он как будто играллюбящего папу.

– Плохо играл. Бездарно.

– А почему, как ты думаешь?

– Наверное, он нас разлюбил.

– Нет, не может быть! Любил, любил и вдруг разлюбил?

– А если он волю тренировал?

– Чепуха, зачем?

– Наверное, ему любовь к нам как-то мешала. Если у негоеще дети будут, их он будет любить, а нас…

– Ерунда, дело не в этом, мне кажется…

– А в чем?

– В том, что мы первый раз так долго не виделись, втом, что он пришел к нам в гости и ему… наверное, ему было тяжело смотреть намв глаза и стыдно отчасти. Из-за того, что у нас по его вине так измениласьжизнь. И чтобы скрыть неловкость, он старался изображать веселого, доброго иочень-очень знаменитого папу.

– Ты правда так думаешь?

– Правда, – кивнула Саша.

– Тогда еще ничего…

– Ты, Маняшка, вообще любишь крайности.

– Какие еще крайности?

– Ну, например, я люблю Гошку – я разлюблю Гошку. Папанас любил – папа нас разлюбил. Либо черное, либо белое.

– Разве это плохо?

– Тебе будет трудно жить.

– Ничего подобного, я люблю всякие цвета. Только несерый!

В этот момент в дверь позвонили, звонок был громкий,какой-то отчаянный. Девочки переглянулись. Кто бы это мог быть?

– Кто там? – первой бросилась в прихожую Маня.

– Открой скорее, это я, Роза!

Маня распахнула дверь. На пороге стояла Тягомотина Вид у неебыл такой перепуганный и странный, что девочки даже не удивились ее приходу.

– Роза! – воскликнула Саша. – Что с тобой?

– Со мной ничего, но Шмаков и Филимонова…

– Что? Что с ними? – всполошилась Маня.

– Я, конечно, ваших дел не знаю, но по-моему, ихпохитили.

– Что? – разинула рот Маня.

Саша вспомнила, что Роза терпеть не может Ксюшу и, наверное,решила так подшутить… Однако актерскими талантами Роза не обладала.

– Роза, зайди, сядь и успокойся! – взяла себя вруки Саша.

– Дайте мне водички, – вдруг всхлипнулаРоза. – Я так испугалась, даже номер не заметила.

– Номер машины? – спросила Маня.

– Ага… Они их запихнули и увезли… Я и опомниться неуспела.

Маня налила Розе кипяченой воды из чайника, и та с жадностьюее выпила.

– Роза, расскажи все по порядку, – потребовалаСаша, отбирая у Розы пустой стакан, который та бессмысленно вертела в руках.