Раньше я возвращался в нашу кровать как на родной аэродром, зная, что взлетная полоса всегда свободна. Теперь же мне приходится шарить в темноте рукой: на моем месте обязательно нащупается что-то сначала мягкое, а через секунду когтистое.

– Может, этот придурок и на работу за меня ходить будет? – не вытерпел я однажды.

– Нет, не будет, – ответили мне уверенно, – такие красавцы не должны работать.

Однажды кот так взглянул на меня, что я аж подавился, хотя ничего в тот момент не ел. С глазами там все в порядке: восемнадцатый радиус, как на Х6.

Я пробовал растопить лед, в конце концов, кто из нас двоих человек – протянул ему колбасу, снял со своего бутерброда, буквально от сердца оторвал. Кот презрительно фыркнул и ушел с кухни. Мол, любовь не купишь, глупый ты человек.

Я после этого совсем было отчаялся, а потом смотрю, нет, вернулся, чавкает моей колбасой, воровато озираясь. Значит, и у тебя есть слабые места, красавчик. Разберемся.

– Надо коту прививку от бешенства сделать, – сказала жена за завтраком между делом.

– Зачем? – спросил я, тыча тупым ножом в батон, который никак не хотел отрезаться. Получалось экспрессивно, как у Шерон Стоун в «Основном инстинкте». – Он же никуда не выходит, ни с кем не общается.

– Ну, с тобой же общается, – ответила жена, осторожно забирая нож из моих рук.

Утром спросонья слышу, как жена рядом в кровати шепчет:

– Какой же ты хороший. Какой же ты умный. Какой интеллигентный.

Ее довольно редко пробивает на нежности. А тут целых три предложения, ее личный рекорд, в масштабах нашей семьи – чудо, аллилуйя. Мне так хорошо, что не хочется открывать глаза. Лежу, зажмурившись, впитываю.

– Шотландец ты мой, – добавляет жена.

Позвольте, какой шотландец… Пришлось-таки разжмуриться.

Между нами лежит кот. Чуда не случилось.

Наш дачный сосед Андрей, пятидесяти лет, сумел-таки найти окошко в своем запое и позвал ушедшую навсегда в «Ашан» жену мириться.

Садовое товарищество замерло в ожидании. Дело в том, что на эту жену у нашего садового товарищества была вся надежда.

В отсутствие жены пьяный Андрей бродил по дачам с полбутылкой водки и щедро дарил соседям свою химическую радость. Это как если бы теплоход «Аншлага» поставили на колеса и отпустили ездить. На первую половину бутылки его хватало одного, а для второй ему уже требовалось общество. То есть от людей Андрея отделяли двести пятьдесят граммов водки. Пьяный Андрей просачивался сквозь живую изгородь и появлялся у обеденного стола, причем сразу во главе оного. В округе его прозвали «Андрей-шатун».

Когда его жена вернулась из Москвы мириться, я на правах соседа уже стоял под забором и подслушивал. Все садовое товарищество ждало в чатике WhatsApp моих сообщений о долгожданном примирении.

Дело шло на лад. Жена разговаривала с Андреем. А это уже было немало, если учесть, что кроме птиц в нашем садовом товариществе с Андреем много дней никто не разговаривал.

В какой-то момент я решил вслушаться, поскольку их разговор принимал странный оборот. Я не понимал контекста (что в случае с пьяным Андреем ситуация нормальная, вот только в этот раз он был официально трезв).

Ах, вот оно что. Оказывается, трезвый Андрей наконец подключил мозг к безлимитному тарифу, обнаружил в своем телефоне интернет и скачал в него приложение для определения растений. Он ходил вместе с женой по участку и фотографировал сорняки (другого у них отродясь не росло), а приложение в режиме онлайн выдавало об этих сорняках справку. Видимо, в понимании Андрея этот аттракцион засчитывался за культурное мероприятие.

– …славится своими прекрасными весенними цветами… – читал он вслух про очередное растение, – …этот вид – агрессивный акселерат, из-за чего в некоторых частях США его квалифицируют как инвазивный сорняк и стараются не выращивать…

– О! – радостно воскликнула жена Андрея. – А я все никак не могла подобрать для тебя точного определения. Точно! Агрессивный акселерат!

– А ты! А ты, – разнервничался Андрей, – а ты бледная поганка!

Это было явно не из приложения про растения, чистый экспромт.

– А знаешь, почему я бледная? – с пол-оборота завелась жена. – Потому что ты даже завалящего шезлонга сюда купить не смог!

«Запирайтесь – не помирились», – написал я в WhatsApp соседям.

Проблема парковок испортила москвичей. Их много чего испортило, но парковки забили последний гвоздь.

В нашем дворе машины ставят так плотно друг к другу, что многие водители не могут из них выйти и ночуют в авто. По вечерам домашние выносят им ужин и тапочки, по утрам свежую газету, кофе и зубную пасту.

Однажды мы с женой вернулись домой очень поздно. Все парковочные места были заняты: даже из мусорного бака торчала чья-то малолитражка. Жена предложила мне кого-нибудь «запереть». А я так никогда не делаю. Во-первых, потому что я интеллигентный человек, рафинад в пятом поколении и органически не способен причинить людям неудобство. Во-вторых, я очкую. Ну и в-третьих, в нашем дворе запирать было некого, поскольку все и так уже были заперты. Припаркованные автомобили представляли собой идеально собранный пазл.

Жена настаивала и порекомендовала запереть запершего. Она успокаивала меня тем, что напишет мой номер мобильного телефона на бумажке и положит под лобовое стекло.

Я страшно устал и согласился. Жена достала карандаш и принялась писать мой номер на бумажке. Я вышел из авто с пакетами покупок, и один пакет благополучно высыпался у меня в лужу. Это мой обычный стандартный выход из авто: 6:0 за артистизм и 6:0 за технику, как в фигурном катании. Жена выскочила из машины спасать оставшиеся пакеты, которые не менее опасно накренились в моих руках.

Она забрала у меня часть ноши, я разместил написанную ей бумажку с номером моего телефона под стеклом, и мы благополучно отправились домой.

Через двадцать минут, когда мы с женой идиллически пили на кухне чай с конфетами, под окном раздались чьи-то громкие вопли. Я выглянул на улицу.

Вокруг моей машины скакал какой-то умалишенный, размахивая руками.

Со словами «сколько же в Москве придурков» я выбежал из квартиры.

Когда я спустился, у моей машины меня радушно встретил умалишенный человек.

– Ну, кто так делает? – обратился он ко мне.

Довольно спокойно, кстати, несоразмерно спокойно тому, как он минуту назад размахивал руками.

– Вы меня заперли, я не могу отъехать, – уточнил он.