Вершину холма одевала пышная разнообразная растительность. Но спутники не проявили никакого внимания к окружающему.

Они оживленно болтали. Беседа их не имела никакого отношения к тому, что меня занимало. И я не вмешивался в их разговор.

Громкий возглас Гаррея вывел меня из созерцательного состояния. Нас ожидало новое приключение.

— Черт возьми, индейцы!

В том направлении, куда смотрел Гаррей, появился отряд всадников. Они только что показались из-за холма и мчались по равнине.

Мои спутники остановили коней. Я последовал их примеру.

Мы замерли в ожидании. Насчитали двенадцать человек, мчавшихся прямо на нас.

На расстоянии целой мили трудно было сказать, белые это или краснокожие: одежда у тех и других почти одинакова, а лица покрыты слоем пыли и загаром. Гаррей крикнул: «Индейцы!» — но это было лишь предположением. И мы замерли в нерешительности.

— Если это краснокожие, — промолвил Гаррей, — то несомненно команчи…

— А если команчи, — прибавил Рубби зловещим тоном, — то будет схватка. Команчи вступили на тропу войны и нападут на нас.

— Ладно… Прежде всего проверим оружие…

Последовали совету Рубби. Каждый из нас превосходно знал, что, если всадники окажутся команчами, сражения не миновать.

Воинственное племя команчей населяло всю западную область Техаса и кочевало от Рио-Гранде на юге до Арканзаса на севере. Команчи считали себя повелителями всей прерии. На севере с ними соперничали апачи, наваха и другие воинственные племена.

Ежегодно в течение полувека команчи совершали набеги на северо-западные области. Возвращаясь, они гнали перед собой стада рогатого скота, табуны лошадей, мулов и толпы пленниц.

Краснокожие поддерживали мирные отношения с английскими переселенцами в Техасе, пока пионеры не повели ожесточенной борьбы с ними. Под конец отношения до того обострились, что индейцы и белые при встречах убивали друг друга.

Не так давно произошел случай, углубивший вражду двух рас.

Отряд команчей предложил свои услуги главнокомандующему американской армией.

— Позвольте нам сражаться бок о бок с вами, — сказали они. — Нам надоело враждовать с вами. Вы — настоящие воины, мы это знаем и уважаем вас… Войну мы ведем с трусами-мексиканцами, захватчиками наших земель. Мы сражаемся именем Монтесумы…

Всем и каждому вдоль всей северной границы Мексики известны эти слова. Смысл их неясен. Триста лет прошло с тех пор, как Монтесума потерял власть и жизнь.

Американский генерал отказался от союза с команчами. В результате вспыхнула война. Мы принимали в ней участие.

Итак, если скачущие всадники — команчи, предстоит бой.

Проворно спешившись и спрятавшись за лошадьми, мы хладнокровно дожидались подозрительного отряда.

Итак, если скачущие всадники — команчи, предстоит бой.

Глава XXIX

ГВЕРИЛЬЯСЫ

Приготовления наши заняли несколько секунд. Всадники были еще далеко. Они двигались по два в ряд. Нас удивила эта тактика, не похожая на индейскую.

Всадники не краснокожие! Мелькнула мысль, что это соотечественники, отправившиеся на мои розыски. Так ездят обычно наши кавалеристы. Однако надежда погасла при виде длинных копий: в американской армии их нет. Это не мог быть отряд регулярных войск.

— Пусть меня повесят, — воскликнул Рубби, внимательно разглядывая всадников, — если это индейцы. Разве что они обзавелись бородами и сомбреро. Узнаю мексиканских прохвостов. Вернее всего.

И в самом деле всадники оказались мексиканцами.

Нечему было радоваться: положение нисколько не улучшилось.

Война с ними велась уже несколько месяцев с невероятным напряжением. Нейтральная зона стала и театром военных действий.

Мы встретились с отрядом мексиканских разведчиков, или гверильясов.

Партизанская война (гверилья) ведется в нейтральной зоне. Мы находимся далеко от расположения армий и района военных действий. Как же попали в эту пустынную равнину всадники, вооруженные копьями? Здесь не могли найти добычи ни гверильясы, ни грабители. Не с кем сражаться, некого обирать. Мой отряд стоял в самом отдаленном от штаба пункте. Селение в десяти милях отсюда. В окрестностях мезы мы рассчитывали встретить разве что отряд команчей. Слишком хорошо зная мексиканцев, были вполне уверены, что они здесь не бродят, опасаясь встречи с индейцами.

Всадники между тем двигались развернутой цепью, уже на полпути между нами и мезой.

На расстоянии мили от нас они свернули под прямым углом к востоку, намереваясь, по-видимому, напасть на нас с тыла.

Теперь мы могли разглядеть их в профиль. Силуэты всадников четко вырисовывались на горизонте.

Почти на всех были сомбреро с широкими полями, куртки, пояса и панталоны. Вооружены они были копьями, лассо и карабинами, а также пистолетами и мачете — наиболее распространенным среди мексиканцев оружием. По одежде и общему виду они не могли быть регулярными солдатами, копья держали как попало: одни — на весу, другие — примкнув к стременам согласно кавалерийскому уставу, некоторые — закинув на плечо, как ружья. То были гверильясы!

Описав полукруг, они внезапно обернулись и остановились.

Мы растерялись, не понимая цели их маневра. Они ведь не собирались отрезать нам отступление: лес остался далеко позади, а будь он ближе, мы все равно не успели бы в нем укрыться.

Врагам на отличных лошадях ничего не стоило настигнуть старую клячу Рубби. Вот почему мы отказались от всякой попытки к бегству, хотя маневр противника открывал нам путь к мезе. Какой нам смысл скакать к холму, когда на склонах его нет ни единого дерева? Отвесная каменная стена отнюдь не служила прикрытием. Враги хорошо понимали это. Иначе они не предприняли бы обхода, открыв нам доступ к холму.

Мы не сразу проникли в уловку противника, заставившего нас повернуться. Теперь, когда всадники остановились, подъехав с запада, солнце било нам прямо в глаза.

По этому ухищрению, вполне достойному индейских воинов, мы поняли, что имеем дело не с обычным врагом. Противник получил решительное преимущество: вечернее солнце нас ослепляло,