– Привередливые?

– Да, я имею в виду, какое может быть Рождество без колядок?

Он откидывается на спинку стула, наконец-то уделяя мне все свое внимание.

– Я понимаю вашу точку зрения, правда; просто здесь есть другие фургоны с музыкой, а ваш заглушил их все.

– Так почему же они так громко играют на своих? Существует иерархия, и я явно нахожусь в самом низу.

– Ну, один из них – джаз-бар, а другой – концертирующий певец, который выступает по часам.

Черт возьми.

– Что ж, я понимаю, в чем смысл, но разве меня не должны были предупредить о том, что будет предупреждение?

Его брови сходятся на переносице.

– Но… это предупреждение? – Коннор размахивает руками, как будто все это имеет идеальный смысл.

Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие.

– Да, но я имею в виду предварительное предупреждение. Вряд ли справедливо, что мне угрожают этим листком бумаги и я должна подписать его, как будто я какой-то непослушный ребенок, когда я даже не знала, что существует система предупреждений. И мне страшно подумать, скольким деревьям пришлось расстаться с жизнью, чтобы вы напечатали все эти предупреждения. Вы когда-нибудь задумывались о цифровых предупреждениях? Вы разочаровываете меня, Коннор.

– Это переработанная бумага, которая, в свою очередь, перерабатывается снова. Именно для этой цели мы предоставляем специальные емкости. Вы же не собираетесь снова нарушать правила, не так ли?

– Нет.

– Тогда это не имеет значения, не так ли? – Он придвигает свой стул ближе к столу, как будто готов уволить меня и вернуться к вытаскиванию документов из одной папки и перекладыванию их в другую. Он притворяется, что работает? Пытается казаться занятым? Я бы не стала упускать это из виду! Я знаю, что должна выкинуть это предупреждение из головы, но не могу. Это вполне может быть корнем всех моих бед.

– Ну, Коннор, в некотором роде это действительно важно. Можно было подумать, что кто-нибудь из моих соседей по фургону мог подойти и тихо перекинуться со мной парой слов, прежде чем броситься искать тебя!

Я вспоминаю, как прошлой ночью они стояли вокруг, перешептываясь и хихикая, прикрываясь руками. Их совсем не рождественское настроение резко отличалось от товарищества, которое я обнаружила в «Джамбо» с троицей путешественников и другими постояльцами отеля; даже занятые руководители, получившие рабочие задания на одну ночь, присоединились к нам, обмениваясь историями и смеясь за столом. Это было гостеприимно и инклюзивно, не то что здесь!

– Но это ведь не их работа, не так ли? Это моя работа, и я не устанавливаю правила, я просто следую им, и вам будет лучше, если будете делать то же самое.

– Правила неубедительны.

– За вами всегда остается последнее слово?

– Всегда.

На его губах играет улыбка.

– Подпишите здесь, здесь и здесь.

Что именно я подписываю?

– Подождите минутку. Где эта книга правил, которой мы все должны следовать?

Он тяжело вздыхает.

– А что?

– Ну, я же не могу подписать первое предупреждение, не ознакомившись с правилами, не так ли? Как можно избежать нарушения правил, если ты не знаешь, что это за правила? – Когда я волнуюсь, я говорю в третьем лице. Я ничего не могу с собой поделать.

– Вы же не собираетесь это подписывать, правда?

– Нет, по очень веским причинам, которые я уже изложила.

Он вздыхает и проводит большой мужской ладонью по лицу. Все в нем больше, чем в жизни, благодаря его огромному спортивному телосложению офисное кресло кажется чем-то из кукольного домика.

– Прекрасно. – Он открывает ящик стола и достает пугающе большую книгу в твердом переплете. – Вот правила.

Я открываю обложку, наморщив лоб.

– Но это написано по-фински?

– Вот почему вы этого не читали.

Я оглядываюсь на него.

– То есть вы хотите сказать, что я должна соблюдать ненормально большой набор правил, которые я не могу прочитать, но которым каким-то образом должна следовать, и это нормально? Это мерзость!

Он стонет.

– Ни у кого больше не было проблем с этим с тех пор, как я здесь, а теперь появляетесь вы, и внезапно это становится проблемой.

– Это чертова пародия, вот что это такое!

– Флора, вы всегда такая?

– Какая?

– Склонная к спорам.

– А что, это тоже против правил? Теперь вы определяете, какие личности могут здесь работать? Потому что если это так, то у меня есть свои собственные претензии. – Я бросаю на него свирепый взгляд для пущей убедительности.

Он выдыхает воздух, как будто очень устал.

– Ладно, ладно, забудьте о предупреждении. Но пожалуйста, постарайтесь вписаться, хорошо? Никакой громкой музыки, закрывайтесь самое позднее в полночь. Собирайте мусор вокруг своего участка, и это, пожалуй, все, что вам нужно знать.

– Я возьму это с собой, – говорю я. Я, черт возьми, выучу финский, если понадобится.

Он собирается возразить, но я в мгновение ока выскакиваю за дверь на случай, если он передумает насчет предупреждения. Я чувствую странное торжество. Так что это было не самое лучшее начало, но я не позволю этому сбить меня с толку. Я достаю телефон, чтобы позвонить Ханне и отменить «пряничный домик», но меня отвлекает удивительно длинная очередь людей, выстроившихся у моего фургона в ожидании, когда я открою. Может быть, день будет не таким уж плохим…

* * *

На следующий день меня будит скрежет колес, и я вскакиваю с постели, чтобы посмотреть, что могло издавать такой шум в этот час. Я выглядываю из-за зеленой бархатной занавески и вижу грузовик с бортовой платформой, на подносе которого стоит пряничный домик в натуральную величину. Удар! Оказавшись в суматохе базарного дня, я забыла отменить доставку. Голова Коннора взорвется, если он это увидит, и подумает, что я намеренно пошла против его приказов сержанта по строевой подготовке.

Накинув куртку и ботинки, я выхожу на улицу, чтобы поприветствовать мужа Ханны Юхо и сообщить ему плохие новости. Я задыхаюсь, когда холодный воздух обдает меня, стоит мне выйти из фургона.

– Привет, Юхо! – Я машу пожилому мужчине, который выглядит и вполовину не так бодро, как его жена. Он сутулится, как будто слишком долго поднимал тяжести и все еще несет их на своих плечах. Юхо одаривает меня теплой улыбкой, от которой в его глазах появляются морщинки, похожие на звезды.

Будет нелегко заставить этого беднягу повернуть обратно тем же путем, каким он пришел со своим сокровищем на борту.

– Вы, должно быть, та самая Флора, о которой я так много слышал! Ханна заставила меня встать с постели пораньше и подготовить все это для вас, чтобы вы получили это достаточно рано, чтобы толпа могла насладиться сегодняшним