— Притормозите! — прервал женщину дежурный. — Сколько же лет этому мальчику? Хотя бы приблизительно?

Тетка помотала головой и щелкнула языком.

— Тело-то у него как у взрослого парня, а разум двухлетнего. Мой мальчик и разговаривать-то не умел, все только мычал. Сказала же: блаженный он! — Марьяна Ивановна посмотрела на дежурного так, будто пыталась объяснить неандертальцу принцип устройства вечного двигателя. — Мой мальчик почти ничего сам не умел, но был самым милым и самым добрым на свете! Он просто ребенок в теле взрослого мужчины.

Дежурный задумался: если бы пропал ребенок, то стоило немедленно отправлять на место происшествия следственную группу. А как быть с недееспособным? С другой стороны, если этот «мальчик» настолько беспомощен, как заявляет тетка, то не стоит ли приравнять его к несовершеннолетнему?

— Скажите, — обратился дежурный к Марьяне Ивановне, — у этого юноши имелся ключ от входной двери, мог ли он самостоятельно им воспользоваться?

— Мальчик всегда сидел взаперти, — отозвалась заявительница. — Когда я приезжала, то ненадолго выводила его на прогулку. Но мой мальчик не мог ходить долго. Обычно мы делали только один обход вокруг дома и сразу же шли отдыхать. А ключ мальчику не помог бы — ручки у него уж слишком непослушные.

— В последний свой приезд Вы тоже отперли дверь своим ключом?

— Нет, — округлила глаза женщина. — Дверь была нараспашку, потому-то я сразу заподозрила неладное.

— Из дома что-нибудь пропало? И вообще, в сторожке были какие-либо ценности, на которые могли положить покуситься воры?

— В том-то и дело: все на месте! И игрушки дорогие, и посуда, и одежда, — пустилась перечислять Марьяна Ивановна. — Ничего не украли, только мальчика…

— Вы заперли дом, когда уезжали? И кстати, как возвращались в город — тоже на такси?

— На попутках, — горестно выдохнула женщина. — Всегда старалась уехать до темноты, но не всегда получалось: мой мальчик все никак не хотел меня отпускать — прижимался, игры разные затевал. Особенно он любил прикасаться к моему лицу — гладил его своими неподатливыми пальчиками, мычал чего-то по своему, мурлыкал… Дом?.. Нет, не закрыла! — спохватилась женщина и стала ощупывать карманы. — И ключ впопыхах обронила…

— Все понятно, — сдался дежурный, — придется выехать на место.

По случайному стечению обстоятельств дежурным следователем оказался именно Полянский. И именно ему пришлось отправиться вместе с Марьяной Ивановной в заброшенную сторожку лесничего.

Дабы не терять времени даром, Стас усадил заявительницу на переднее сидение своей «десятки», решив по дороге опросить ее с пристрастием. Женщина отвечала на вопросы охотно, щедро разбавляя факты постоянными упоминаниями о положительных качествах «ее мальчика». Полянский слушал внимательно, силясь отыскать в рассказе Марьяны Ивановны возможные несовпадения или умышленное сокрытие фактов. Но собеседница держалась вполне уверенно и на провокационные выпады следователя отвечала со свойственной ей откровенностью и простодушием. Следователю пришлось признать тот факт, что женщина действительно ничего не знает о родственниках того юноши, за которым ухаживала на протяжении последнего года.

— Неужели за все время Вам так и не удалось лично встретиться с родственниками пропавшего? — подивился Полянский. — Разве не было интересно, кто они и чем занимаются?

— И так все яснее ясного, — заверила следователя Марьяна Ивановна, — наверняка большие люди, может статься, что очень известные. Многие так поступают — кому нужна огласка?

— Возможно, Вы и правы, — не мог не согласиться Стас. — Такое и правда случается. А как часто Вы навещали своего подопечного?

— Раз в неделю точно, иногда чаще.

— И каждый раз делали это, получив записку и деньги в конверте?

— Да нет, — честно призналась женщина. — Иногда мне самой хотелось проведать моего мальчика, и я ездила к нему чуть не каждый день. Но так было до тех пор, пока в следующей записке мне строго-настрого не запретили этого делать…

— Получается, что родственники все же навещали юношу! — сразу зацепился за выплывший факт Полянский. — Когда Вы приезжали самовольно, то не замечали в доме ничего необычного? Возможно, оставленные родителями вещи или что-то еще?

Марьяна Ивановна задумчиво покусала губу, поморщилась, напрягая извилины, но так ничего и не вспомнила.

Это немного разочаровало Полянского.

— Расскажите мне еще о своем подопечном, — попросил он. — Чем юноша любил заниматься, в какие игры играл? Не было ли у него внезапных вспышек гнева?

Из рассказа заявительницы следователь сделал вывод, что парень был не совсем вменяемым, а потому на последней фразе Стас отвлекся от дороги и пристально посмотрел на женщину.

— Господь с тобой, родимый! — всплеснула руками Марьяна Ивановна, заглотившая наживку. — Мой мальчик был очень спокойным и тихим. Только один раз… — женщина осеклась и замолчала.

— Продолжайте, — настоял следователь.

— Однажды у меня в сумке мальчик нашел женский журнал, — как бы нехотя принялась рассказывать Марьяна Ивановна, — такой, знаете, с красочными картинками и фотографиями размалеванных девушек. Он тогда словно обезумел: выхватил находку и утащил к себе в комнату. Когда я вошла, то увидела, что мой мальчик своими ноженками пытается выстричь из журнала картинки. Ох, осерчала, помню, тогда. Накричала на мальчика, отобрала журнал… Вот тогда он очень расстроился, словно бы рассердился. Но ты не думай, мой мальчик не буйный, а его истерика была просто капризом малолетнего ребенка. И тогда я подумала: неужели эта цветная бумага для меня дороже, чем счастье обездоленного малыша? И отдала журнал обратно. Кто бы мог подумать, что этот подарок так понравится моему мальчику — он весь вечер не выпускал его из рук.

— Все выстригал картинки? — уточнил Стас.

— Не только, — призналась женщина. — Мальчик раскрасил фотографии девушек разноцветными красками.

Очень нехорошее подозрение пронеслось в голове следователя. Червь сомнения шевельнулся в его душе, заставляя мозг лихорадочно анализировать услышанное.

— Вы видели этот журнал потом, в следующий свой приезд?

— Не-е-ет, откуда?.. — вздохнула Марьяна Ивановна. — Все бумажки, которые попадались на глаза моему мальчику, он превращал чуть ли не в конфетти, — убираясь в доме, я каждый раз увозила с собою целые пакеты такого мусора.

— А клей у вашего подопечного был? — насторожился Полянский.

— Не знаю, не видела, — задумчиво произнесла женщина. — Да мой мальчик и не смог бы им пользоваться: склеить две детальки ему не под силу. Однажды я купила пазлы — крупные, специально для маленьких детей, — но он так и не стал ими играть: ручки у него неловкие, непослушные.

— Жаль, — покачал головой следователь.