Ают всё ещё не понимал, что происходит и почему на него оказывается такое давление. Система ведь пообещала, что тот основатель людского государства, что начал войну, украв чужую силу, не сможет использовать её на войне. Так как такое получи…?

— Отродье… Пернатое отродье, — зловещим голосом зашипел сгусток тьмы на языке, который Чир когда-то давно выучил ради своего спасения. — Как низко вы опустились, жалкие падальщики. И ими командуешь ты… Неблагодарный! Когда ты при смерти лежал в моих землях, мои люди спасли тебя. Обогрели, накормили, выходили. Когда Титан был готов пробудиться, я предупредил тебя, дабы ваша вонючая стая предателей спасла свои жизни. И сегодня вы пришли сюда, чтобы пролить нашу кровь? Чтобы ограбить и сжечь наши дома, посевы и города? Убить наших детей? Как низко ты пал, ают Граки Чир. Ты кусаешь руку, вернувшую тебя с того света и вскормившую тебя!

Тьма рассеялась, и парящий над ними человек сбросил маску, явив полное злости и ярости лицо.

— Пади ниц и моли о пощаде, или же я собственноручно выпотрошу каждого вонючего аюта, что хлопает крыльями над моим Империумом. А когда ваши кровь и кишки станут питательным соком, что взрастит поля, я приду в ваш дом. Я найду каждое ваше гнездо и предам его пламени и забвению. Вычеркну из этого мира, как и каждого из моих врагов. Даю тебе слово Хранителя. Слово Аида — убийцы Титанов.

Глава 12

Как остановить две тысячи шустрых, вёртких и летающих релокантов? Пусть я и могу летать, но ни мастерства, ни скорости, но должной ловкости у меня нет. Я могу стать сумасшедшим и достичь невероятной границы одного из аспектов летающих существ, но века эволюции наряду с десятилетиями опыта… Этого у меня нет. Стоит мне их атаковать и продемонстрировать всю свою силу, как они тут же бросятся врассыпную. Вот тогда их уже будет не остановить. Маны у меня тоже неполный Источник, и наверняка как минимум половина аютов упорхнёт, начни я кастовать что-то коварное и масштабное.

Заставить бы их всех полететь на меня в атаку… Или придумать какое-нибудь масштабное оглушающее… Хм. Вот оно! Духовная бомба, что вышибет из них дух и заставит рухнуть на землю как подкошенным. Чтобы не тратить много времени, за основу я возьму уже готовое заклинание голубя камикадзе. Немного его изменим, трансформируем…

Прошли считанные мгновения тишины, и я уже выставил свой ультиматум, а Граки Чир принялся бестолково болтать клювом, демонстрируя целую гамму эмоций.

— Поверить не могу, что один единственный правитель людей, которому я был должен, оказался тем, против кого Система отправила нас воевать… Что же ты за человек? Зачем ты полез в это всё⁈ Жил бы, развивался, рос и строил города. Но ты захотел большего… И к чему это привело? Ты заставляешь меня выглядеть сволочью, — раздражение и грусть отразились лице этого крылатого полководца, и даже перья не скрыли от меня его чувств.

— То, что ты улучшил свои языковые навыки, не даёт тебе права читать мне нотации. Я всё ещё жду твоего решения. Иначе— смерть! — продолжал я твёрдо стоять на своём.

— Ты всерьёз веришь, что ваш Империум сможет в одиночку противостоять в затяжной войне всему миру?

Мои глаза прищурились, и я вспомнил, какой контракт мы заключали с этим крылатым. Он не может атаковать меня… Но он здесь. И ничего ему не мешает. Разорвал соглашение сам? Или Система «помогла»?

— А ты всерьёз веришь, что я не был готов к такому развитию событий? Из тел погибших идиотов вроде тебя уже можно сложить огромную пирамиду. Мы же, до вашего нашествия падальщиков, обходились практически без жертв. Стоит уничтожить вас, и жадным до богатства и славы ублюдкам придётся прокладывать дорогу к нашим городам миллионами трупов.

— Да, деревья-великаны… Вы неплохо подготовились. Но если сжечь их издалека, что тогда остановит легионы со всех концов мира? Твоя уверенность?

— И она тоже. Пока я жив и дышу, никто не сможет даже мечтать о безнаказанных прогулках в моих землях.

— А так уж ли ты бессмертен? — Ают задавал правильные вопросы и рассуждал здраво, как и полагает полководцу, но сдавать назад не хотел. Впрочем, как и не хотел со мной воевать.

Как будто я могу вывесить белый флаг и сказать, что больше не претендую на трон планеты. Ага, конечно. Система радостно поверит, объявит перемирие, и все резко разойдутся по домам. Чего ты добиваешься, Граки Чир, когда так бестолково тянешь время?

Крылатое воинство в этот самый момент на месте не порхало: они занимали позиции вокруг, образуя что-то вроде формации. Аюты окружили меня, окутав, подобно шару, подобно кокону, чтобы в любую секунду атаковать по приказу своего генерала. Ну-ну, всё с ними ясно.

— Можешь проверить, почему меня посчитали столь опасным. Хотя, думаю, ты недостаточно умён, чтобы понять одну простую истину… — я тоже пользовался этой заминкой и прокручивал в голове создание нового заклинания, что должно нанести всем ошеломительный урон, выбивающий дух. А тех, кто послабее, даже прикончить.

— Что ты имеешь в виду? Ты один, твои воины попрятались, как пещерные харламы по норам. Как крысы по-вашему. Мы уже сформировали первое боевое построение. Знаешь, я ведь самолично взрастил этих железноклювов. Взрастил для уничтожения одного единственного сверхсильного врага… Титана… — сообщил Граки Чир и прищурил свои глаза.

— Твоё время на раздумья заканчивается. Пять…

— Ты не оставляешь мне выбора…

— Четыре…

— Я позабочусь о том, чтобы человечество выжило на наших землях.

— Три…

— В память о тебе и твоём благородстве.

— Два.

— Переросшем в безрассудство…

— Один. Твоя ошибка в том, что я никакой не Титан. Я намного… намного хуже.

Маска накрыла моё лицо, а саванн Тьмы окутал, подобно одеялу. Тысячи аютов раскрыли свои клювы и начали с жуткой направленной звуковой атаки, от которой затряслись поджилки. Но страх, внушённый этой атакой, мгновенно вытеснили ярость и злость, что вырывались из меня, будто неудержимая стихия. Так лава вырывается из разбуженного и рассерженного вулкана.

Граки что-то там проорал, и позиция птицелюдей поменялась. Тысячи смертоносных магических атак стихии воздуха кинулись на меня, одна за одной врезаясь в первый из выставленных щитов.

Полная тишина… Звуки битвы покинули моё сознание, и я весь обратился в редчайшую из стихий, что только доступны в природе. Стихию