Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На фреске Рафаэль повторил схему, опробованную в других сценах: группа священников предстает спокойной и серьезной, их защищают святые с мечами в руках. Перед ними развернулась картина жестокого поражения варваров под предводительством Аттилы, который в панике оглядывается назад.
На заднем плане нет и следов от привычных уже архитектурных декораций, но Санти выстроил пейзаж так, чтобы действие с берегов Минцио – где все и произошло на самом деле – перенести к стенам Рима. На правом краю видна гора Монте Марио, где горят вражеские костры, а слева несет свои воды Тибр, отделяющий захватчиков от призрачного Колизея и арок древнего акведука.
В первый раз на картинах Рафаэля появились античные руины.
И это не случайно.
Возврат к Античности
Слишком часто о правлении папы Льва X говорили только в связи с его малопримечательной деятельностью на престоле. На самом же деле его культурная программа куда глубже, чем кажется. При нем языческой античности наконец было уделено должное внимание, и Санти взял на себя ключевую роль в этом процессе.
Джованни де Медичи открыл кафедру греческого языка в Римском университете, а кроме того, поручил Рафаэлю подробно исследовать все находящиеся в городе древности.
Когда в 1514 году умер Донато Браманте, выбор нового архитектора для руководства строительством собора Св. Петра сразу же пал на его земляка и коллегу Санти. Хотя до этого он прославился отнюдь не проектированием крупных зданий, художник со свойственной ему амбициозностью не отказывается от этой должности и в итоге взвалил на себя огромное количество различной работы. Он не только писал множество портретов, но и продолжал роспись в станцах, продумывал серию гобеленов, которые папа Лев X хотел развесить в Сикстинской капелле, и активно участвовал в оформлении виллы для банкира Агостино Киджи. Как ему удавалось со всем этим справляться, не знал даже он сам.
Я ищу прекрасных форм, свойственных Античности, и боюсь, что лечу слишком высоко на крыльях Икара.
В одном из писем, адресованных Бальдассаре Кастильоне, Рафаэль признался в своих трудностях и даже иронизировал: «Наш дорогой повелитель, желая оказать мне честь, взвалил на меня тяжелейшую ношу – заботу о строительных работах в Св. Петре. Надеюсь, меня там не похоронят, особенно учитывая, что мой проект понравился его святейшеству и он похвалил многие из моих находок. Но мне хотелось бы большего. Я ищу прекрасных форм, свойственных Античности, и боюсь, что лечу слишком высоко на крыльях Икара. Мне освещает путь Витрувий, но одного его недостаточно».
Рафаэль хотел достичь совершенства, но боялся оказаться слишком амбициозным и разделить судьбу Икара. При этом он понимал: для того чтобы не допустить значительных ошибок, нужен «возврат к Античности». Это новая концепция красоты, которой надлежит следовать, вполне сознательно и не боясь эксцессов.
Защитник Античности
В августе 1516 года Рафаэль отправился в Тиволи в сопровождении своих друзей из интеллектуальной элиты: Пьетро Бембо, Андреа Наваджеро и Агостино Беаццано. С двух последних Рафаэль написал двойной портрет. Поездка за город была предпринята не только с развлекательной целью: Санти нужно было как можно лучше изучить руины виллы Адриана, которую император задумал во II веке с идеей совместить в одном здании архитектурные элементы со всего мира. Интерес к античным развалинам стал новой страстью художников и литераторов.
По следам этой поездки Рафаэль написал письмо, которое в 1515 году – возможно, при посредстве Бальдассаре Кастильоне, – передал папе Льву X. Текст его столь насыщен и интересен, что мы решили поместить его полностью в приложении к данной книге. Имеет смысл остановиться на некоторых пассажах, звучащих очень современно. Уже сам факт того, что Рафаэль мог писать понтифику напрямую, без посредников, показывает, насколько важным человеком в городе он стал всего за семь лет. Его слова многое объясняют.
«Так как я ревностно изучал все эти древности и приложил немалое старание к тому, чтобы исследовать их и измерить их весьма тщательно, постоянно читая хороших писателей и сравнивая произведения с их описаниями, я приобрел, полагаю, некоторые сведения об античной архитектуре»[51]. Рафаэль постоянно скромничал, чтобы не присвоить себе лишних заслуг в глазах папы, но из его рисунков и документов тех лет мы знаем, что он получил от Льва X совершенно невероятное задание: сделать самую настоящую перепись античных древностей, находящихся в Риме, каких бы форм и размеров они ни были. Он намеревался начертить карту Древнего Рима, разделенную на четырнадцать «регионов», установленных императором Августом. Проект, который и сегодня заставил бы побледнеть наши государственные учреждения, занимающиеся археологическим наследием.
Но Санти не остановился на одном только картографическом проекте. Его письмо – это еще и критика в адрес тех, кто не ценит в достаточной мере историческое наследие. «Это познание столь замечательной области причиняет мне и величайшее удовольствие, – продолжает он, – и в то же время величайшую боль, когда я созерцаю как бы труп благородного города моей родины, который был некогда столицей мира, а ныне растерзан столь жалким образом»[52]. Рафаэль выступал против тех, кто должен был защищать исторические памятники, а вместо этого допустил их разбор на строительные материалы. Уже многие века Колизей растаскивали на камни, а фрагменты колонн с Форумов закопали в землю для укрепления фундамента палаццо аристократов. «Сколь многие папы, святейший отец, имея такое же звание, как и ваше святейшество, но не обладая ни такими познаниями, ни такой смелостью и величием духа, ни, наконец, тем стремлением ко благу, которые делают Вас подобным Богу; сколь много таких пап, говорю я, которые позволяли разрушать и уродовать древние храмы, статуи, триумфальные арки и другие сооружения, прославляющие их основателей! Многие ли не допускали подкапывать фундаменты их только для того, чтобы добыть пуццолану, после чего вскоре и самые здания рассыпались в прах? Сколько извести было добыто [пережиганием] из античных и прочих древних украшений!» Эти слова опередили на несколько веков гневные филиппики многих защитников нашего исторического наследия.
«Да будет благоугодно вашему святейшеству, поддерживая живое сравнение