пределов, ее тяготила зависимость от иностранных посредников и поставщиков химикатов для выделки и окраски. До начала Первой мировой войны Россия занимала место одного из главных поставщиков высококачественной пушнины в мире, разделяя первенство с Северной Америкой. Чтобы восстановить мировое лидерство в отрасли, утраченное с началом Первой мировой войны, предстояло проделать большую работу[629].

В условиях экономической и финансовой разрухи первых лет новой власти внешняя торговля (в том числе торговля пушниной как одна из традиционных и надежных отраслей народного хозяйства) была важнейшим источником иностранной валюты, так необходимой для хозяйственной и политической деятельности государства[630]. На валюту, вырученную от реализации мехов, закупались новейшие машины, оборудование и даже целые проекты «под ключ» для ускоренной индустриализации. В виде гротеска эта идея была представлена в комедии В. Мельникова «Начальник Чукотки» (1966/67). События разворачиваются в 1922 году: на миллион долларов, вырученных от продажи местной пушнины, «начальник» Чукотки Алеша Бычков планирует построить «полный социализм» с планетарием.

В реальном мире события развивались следующим образом. Требовалось в самый короткий срок воссоздать, а в некоторых аспектах и создать с нуля, самостоятельную и конкурентоспособную пушно-меховую индустрию.

Но почему же советская власть считала эту задачей одной из первейших? По всей видимости, обеспечение граждан Республики меховыми изделиями вообще и шубами как универсальной теплой одеждой в частности должно было показать социальное значение революции. Простой рабочий и крестьянин получили то, что ранее принадлежало лишь избранным – подобно тому как национализированное имущество опустевших дворянских усадеб выставлялось в музеях, тогда как в их зданиях открывались школы и детские дома; в бывших особняках нарезались «чулки» и «гребенки» многокомнатных коммунальных квартир. Русский мех стал доступен русскому народу.

В молодой советской республике все как бы перевернулось: если раньше власть и богатства страны принадлежали немногим, элите, то теперь – простым гражданам: «кто был ничем, тот стал всем». Низы получили то, что некогда было почти недоступно: образование, спорт, курортный отдых. Эти и другие признаки роскошной жизни – а вместе с ними и престижную меховую одежду – советская власть передавала народу. Мех еще раз выступил показателем социального статуса: в государстве рабочих и крестьян все богатства должны принадлежать простым труженикам Страны Советов. Таким образом, советской власти было важно сделать так, чтобы Россия вновь и как можно быстрее оказалась одетой в шубу.

Первые шаги в этом направлении были предприняты уже в 1918 году. Начали с восстановления поставок отечественной сырой пушнины на зарубежные аукционы. В числе товаров, на которые возлагалась особая надежда, была белка – ценное сырье, которое хорошо продавалось при любой власти и любой экономической ситуации.

В том же году государство ввело монополию на внешнюю торговлю мехом и на его заготовку[631]. В 1920 году был издан Декрет о регулировании и рациональном использовании пушных ресурсов. Принимались меры по их интенсивному воспроизводству: накладывался полный запрет на добычу отдельных видов (соболь, морская и речная выдра, калан), вводилось лицензирование добычи других видов (куница, енот). Организуются крупные заповедники[632]. «Начинается новая история русского соболя», – заявляла пресса[633]. Забегая вперед, скажем, что это утверждение полностью соответствовало действительности: с конца 1920-х годов до 1960-х годов экспорт русского соболя вырос в 6 раз[634], и СССР стал абсолютным монополистом в мировой торговле соболем.

Результаты лейпцигских аукционов 1921/22 и 1922/23 годов подтвердили, что русский мех востребован за рубежом. Как и в 1918 году, предметом торга была невыделанная пушнина, исстари составляющая русскую специфику: лисица, медведь, заяц, волк[635].

В 1925 году был создан Наркомат внешней и внутренней торговли СССР (Наркомторг СССР). Непосредственно Наркомторгу подчинялись Мехторг (Всесоюзная контора по розничной и оптовой торговле меховыми изделиями) и Главпушнина (Главное управление пушно-мехового хозяйства Наркомвнешторга СССР). Тогда же ввели единый государственный стандарт пушно-мехового сырья. Введение госстандарта увеличило доверие к русскому меху на международном рынке: теперь даже дорогостоящие соболиные шкурки можно было покупать удаленно, по телеграфу[636]. Количество заграничных покупателей увеличивалось. В 1930 году внешнюю торговлю передали в ведение Пушносиндиката (Всесоюзного пушного синдиката); вскоре его реорганизовали во Всесоюзное пушно-меховое объединение Союзпушнина, монополизировавшее экспорт советского меха.

В 1931 году в Ленинграде состоялся первый отечественный пушной аукцион. Сюда приехали представители 67 зарубежных компаний из двенадцати кап- и соцстран. На торгах было продано 95 % выставленных мехов по ценам на 6–8 % выше только что завершившегося лондонского аукциона[637]. Вместе с развитием отрасли усложнялся и дорабатывался единый госстандарт пушно-мехового сырья; новую редакцию, отразившую его возросшее качество, приняли в том же году[638].

Организация Ленинградского пушного аукциона составила серьезную конкуренцию зарубежным рынкам; разгоревшиеся в зарубежной печати кампании против советского аукциона, призывы к бойкоту экспорта советской пушнины («на русских мехах в Европу едет инфекция», – предупреждала зарубежная пресса[639]) только подогрели интерес к вопросу. С 1932 года Ленинградский пушной аукцион проводился дважды в год; с 1933 года он получил статус международного, поскольку выступал и посредником по продаже заграничного товара.

Выход советской шубы на международный рынок ознаменовал новый этап отечественной меховой истории. Вместе с отказом от идей мировой революции Советское государство увидело себя в качестве преемника царской России. Имперская идеология утверждалась в искусстве «сталинского ампира», в исторических кинолентах о «хороших» царях Иване Грозном (С. Эйзенштейн, 1945) и Петре I (В. Петров, 1937–1938). В университетах вернули историю, признанную некогда «пережитком прошлого».

На международной арене СССР подчеркивал свои интересы в пределах влияния бывшей Российской империи и de facto был признан мировым сообществом таковым. Богатство и стабильность советской державы лучше всего могла продемонстрировать Россия в шубе. Мех по-прежнему оставался показателем внешнего престижа, благополучно развивающегося государства – империи, вовсе не канувшей в небытие, но обновившейся под мудрым руководством партии Ленина – Сталина для новых великих задач построения коммунистического общества.

Итак, в 1930-х годах советские меха стали известны во всем мире и пользовались стабильным спросом. Пушно-меховые стенды павильонов СССР на международных выставках неизменно привлекали большое количество посетителей. Ведущей продукцией оставалась хорошо знакомая за рубежом классика – русский соболь, каракуль, серебристо-черная и чернобурая лисица, затем норка и – неизменно – белка, чей мех представлял оптимальное соотношение по цене-качеству для среднего и высшего среднего класса[640]. Для внутреннего рынка белка была дороговата и здесь спрос на нее не был высоким: так, накануне Великой Отечественной войны себестоимость белки на старейшей ленинградской меховой фабрике «Рот-Фронт» составляла 1806 рублей при средней заработной плате в стране в 150–200 рублей, стахановской заработной плате – около 700 рублей[641].

Еще одним популярным представителем русской классики была огненно-красная камчатская лисица с пышным шелковистым покровом; в послевоенное время, когда длинноволосые меха стали выходить из моды, общемировая популярность русской лисицы уменьшилась весьма незначительно[642]. Охотно покупали голубого песца – на внешнем рынке он ценился больше белого – и пепельно-голубую с чисто белым черевом рысь. В моде и русская экзотика – мех леопарда (о чем еще будет сказано отдельно). Из русского бурого медведя в Англии шили шапки для королевской гвардии[643].

Русский мех снова предстал как уникальный товар, а его престиж поддерживался рекламой, детской и художественной литературой и фильмами[644]. «Мировой стандарт требует серебристости, темнолапости и темнобрюхости!» – восклицала энергичная работница зверосовхоза Катя Иванова, главная героиня комедии К. Юдина «Девушка с характером» (1939). Ленинградские аукционы проводились в таких общественно-значимых местах, как Государственный Эрмитаж, Государственный Русский музей, в здании Биржи на стрелке Васильевского острова, в гостиницах «Астория» и «Европейская», в залах Академии художеств[645].

Под влиянием «золотого века» Голливуда, особенно фильмов с легендарной Марлен Дитрих, мода на роскошные меха во всем мире только возрастала. Ленинградский пушной аукцион 1937 года с участием представителей 163 компаний из 15 стран стал рекордным по числу участников[646]. Назрела необходимость в собственном здании пушного аукциона.

К 1939 году на Международном (ныне Московском) проспекте было построено специальное здание, названное Дворцом пушнины (Дом Союзпушнины). По генплану 1935–1939 годов Международный проспект