— Согласен! — отвечает он.

Осматы аплодируют поистине безграничной милости своегоповелителя.

Пока Урдалак упивается аплодисментами и лестью своихприближенных, Артур подбегает к Мино.

— Эти часы просил передать тебе твой отец! — шепчет он наухо кротенку и надевает их ему на запястье. — Когда я отсюда выберусь, тыподашь мне сигнал, и я смогу найти сокровище. Я буду ждать твоего сигнала ровнов полдень! Ясно? — быстро говорит Артур.

Мино в растерянности.

— Но как я подам тебе сигнал?

— С помощью зеркал, Мино! Ты же умеешь ими управлять! —почти сердито говорит мальчик: Мино — его последняя надежда раздобытьсокровища, без его помощи он не сможет отыскать под землей дворец Ужасного У. —Ты все понял?

Мино растерянно кивает — скорее, чтобы сделать приятноеАртуру, а вовсе не потому, что он все понял.

— Довольно болтать, моя снисходительность имеет своипределы! Уберите их! — приказывает Урдалак.

Он сыт по горло комплиментами, которые расточают ему осматы.Время слов кончилось, пора действовать. Осматы оттаскивают Артура от кротенка иотводят к остальным. Затем всех пленников подводят к огромной трубе.

Мино смотрит, как уводят его нового приятеля и не знает, какему поступить.

— Запомни! Ровно в полдень! — кричит Артур, положившись насообразительность Мино.

Стража вталкивает пленников в люк и опускает за нимирешетку. Теперь наши герои отрезаны о мира, и им ничего не остается, как идтивперед по трубе.

Канализационная труба может вывести их на свободу, но тольков том случае, если по дну ее, как сейчас, будет струиться только тоненькийручеек. Если вода заполнит ее целиком, вряд ли они успеют дойти до конца. Тогдатруба станет их могилой.

Мысль эта, одновременно посетившая всех пленников, приливабодрости не вызывает: все выглядят несчастными и подавленными. Никто не рветсявперед. Да и к чему бежать? Чтобы отсрочить на несколько секунд свою кончину?Уж лучше сразу утонуть! Барахлюш в задумчивости барабанит по стенке трубы.

Эти звуки доносятся до Урдалака.

— Даю вам минуту форы, — громогласно произносит он, чтобывсе его услышали. — Теперь вы сможете представить себе, что просто участвуете всоревнованиях!

Азартный игрок, он готов чуть-чуть изменить правила, чтобыигра стала острее.

Мракоса тоже охватил азарт.

— Принесите табло времени! — приказывает он.

Два осмата приносят огромное табло, в центре которого нагвозде наколота кипа сухих листьев.

На верхнем листе написано слово «шестьдесят».

Вцепившись в решетку, Селения с тревогой наблюдает заУрдалаком. Взор ее источает ненависть к Ужасному У, и она надеется, что хотя быкапелька этой ненависти, подобно капле яда, отравит его существование.

— Ты кончишь свои дни в аду! — сквозь зубы цедит она.

— Он уже в аду! — отвечает Артур, беря ее за руку. — Егожизни не позавидуешь! А теперь нам пора. Пошли!

— К чему торопиться? — возражает Селения, выдергивая руку. —Чтобы умереть на минуту позже? Я предпочитаю остаться здесь и встретить смертьлицом к лицу!

Артур вновь берет ее за локоть и держит крепко, чтобы она невырвалась.

— Лучше минута, чем ничего! За минуту в голову может прийтиполезная идея! — твердо говорит он.

Впервые он позволяет себе командовать Селенией, и отизумления принцесса не находит слов, чтобы ему возразить. Неужели ее неуклюжиймаленький принц вырос и скоро станет совсем взрослым?

Не отпуская руку принцессы, Артур тянет ее за собой,заставляя бежать вместе со всеми. Селения поражена упорством Артура и в глубинедуши восхищается им.

Увидев, как пленники убегают, Урдалак радостно восклицает:

— Превосходно! Соревнование всегда придает остроту любомуделу! А теперь начинайте отсчет! — почти радостно приказывает он.

Осмат отрывает лист с надписью «шестьдесят», за которымвиден следующий лист с великолепно исполненной надписью «пятьдесят девять».

Часы весьма своеобразные. Любой швейцарец пришел бы в ужасот такого хронометра, однако Урдалака они забавляют. Он даже раскачиваетголовой в такт обрываемым листьям.

— Подготовить затворы, клапаны и вентили! — приказывает он,продолжая ритмично раскачивать головой.

Мракос бежит передать приказание. Он трепыхается отнетерпения, словно вытащенная из воды рыба, а осмат-часовщик отрывает новыйлисток, за которым следует лист с надписью: «пятьдесят два».

Беглецы мчатся со всех ног посреди отбросов и слоя нечистот,успевших скопиться в трубе за те долгие годы, что труба бездействовала.Арчибальд устает быстрее всех и замедляет ход. Старик провел четыре года взаточении, и все это время он ни разу не занимался физическими упражнениями, иноги не желают ему повиноваться.

— Мне очень жаль, Артур, но я не добегу! — произноситдедушка, останавливаясь и с трудом переводя дыхание.

Он садится на какой-то круглый предмет, прикрепленный кчему-то большому и твердому. Артур, успевший убежать вперед, останавливается ивозвращается к деду.

— Бегите! А я останусь здесь и, надеюсь, сумею достойновстретить свою кончину, — переводя дыхание, заявляет Арчибальд.

— Это невозможно! Я не могу оставить тебя здесь! Давай же,дедуля, еще немного, и мы будем спасены! — уговаривает его Артур.

Он хочет взять деда под руку, но тот ласково отстраняетвнука.

— К чему обманывать себя, дорогой Артур? Надо уметь смотретьправде в глаза, а правда говорит нам, что мы пропали.

Успевшие убежать вперед Барахлюш и Селения возвращаются иподходят к Арчибальду. Если даже ученый утверждает, что шанса на спасение нетникакого, к чему тогда бороться? Законы науки, равно как и времени, неумолимы.

Один за другим измученные путешественники, выбрав местопочище, садятся и грустно молчат.

Артур решил не следовать их примеру; но и он не знает, чтоделать дальше.