— Сделал, — весело признался Коваленко. — Отпустил Ильина.

— Зачем? Кто разрешил? — заорала Юмашева, замахиваясь на него.

Коваленко схватил ее за запястье и сжал до суставного хруста.

— О тебе заботился. Чтобы отмазать от очередного взыскания. Поняла? — он смотрел на нее изучающим взглядом, пытаясь понять, что творится в ее душе.

Юмашева с трудом высвободила руку из тисков: «Надо же, замахнуться на заместителя по службе, до чего я дошла», — подумала она, злясь на самое себя, и сказала, медленно цедя слова:

— Сама о себе позабочусь. Заботливый ты наш!

И так же медленно обошла его, брезгливо кривя губы. В дежурной части она подошла к майору и долго смотрела на него, затем молча направилась к лестнице. «Предчувствие не обмануло, случилось непоправимое, то, чего я так боялась. Мои приказы не выполняются. За моей спиной творится что-то непонятное, и от этого страдают подчиненные. Время уходит, течет, неслышно отмеривая назначенный срок, а у меня сплошные неурядицы, все валится из рук, рассыпается, не успев сложиться в стройную пирамиду. Неужели виновата любовь? — она споткнулась и приостановилась на мгновение. — Прекратить нытье, полковник! Где твоя волчья хватка? Куда подевалось знаменитое чутье? Неужели в тебе победила женщина? Это так глупо, пошло и никому не нужно. К тому же быть женщиной просто. Ты попробуй остаться полковником! И не только для подчиненных, прежде всего для самой себя останься. Чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах ты не пожалела себя за то, что сломалась, сдалась, не выдержала испытаний. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Если сейчас же, с этой минуты не возьмешь себя в руки, ты уже не поднимешься, и всю оставшуюся жизнь будешь оплакивать свою несостоятельность. В бой, товарищ полковник! По коням!»

Мысленно разговаривая с собой, Юмашева не заметила, как ее раздражение прошло, оставив еле заметную седую прядку на виске.

И она не знала, что этажом ниже, в кабинете заместителя начальника отдела по службе смеются двое мужчин, они тычут пальцами в монитор и, подзадоривая друг друга, весело обсуждают достоинства двух красавиц, выставленных на аукционе красоты за деньги.

— Хорошая штука — Интернет все-таки. Какой лабуды там не найдешь! — сказал Фима, бегая мышкой по бюстам красавиц.

— Недавно установили. Моя заслуга, — явно гордясь собой, сказал Виктор Дмитриевич.

— Тебе давно пора брать отдел в руки. Нечего здесь разводить всякие женские ассоциации по равноправию. — Лесин-младший выключил компьютер. — Мне пора, меня еще отец ждет. Договорились встретиться на полчаса.

— Передавай привет Виктору Ефимычу. Хороший он мужик! — воскликнул Коваленко.

— Отец у меня мировой парень, — согласился Лесин-младший и, мельком взглянув на часы, полушепотом добавил: — Вечером положу заключение в папку на доклад начальнику управления. И сразу тебе позвоню. Утром ее уже не будет в отделе. В лучшем случае на больничный уйдет. Туда ей и дорога, — сказал он и протянул руку Виктору Дмитриевичу: — Славно поработали?

— Славно. Очень славно.

Коваленко победно улыбнулся. Он был уверен, утром наконец-то взойдет его звезда. Он долго ждал этого восхождения, иногда разуверяясь в нем, но это были приступы малодушия, он всегда верил в свою удачу, в то, что звезда найдет своего героя, когда придет время. И время пришло. Настал его час! И в этом ему помог очень хороший человек — Ефим Викторович Лесин, улыбчивый и симпатичный парень. Правда, немного простуженный, но это такая малость по сравнению с завтрашними событиями.

— Фима, хочешь лекарство от насморка?

Лесин-младший, уже стоявший у притолоки, вздрогнул от неожиданности.

— А чем тебе мой насморк помешал? Пройдет, — недовольно буркнул он и исчез за дверью.

Виктор Дмитриевич сник, поняв, что допустил некоторую оплошность. Он превысил свои полномочия, чем вызвал гнев высокого друга.

* * *

«Сначала позвоню старому другу Лесину-старшему. Настала пора включать все механизмы», — Юмашева одной рукой сняла телефонную трубку, другую держала на рычаге аппарата. Пока она придумывала первую фразу, с чего бы начать беседу, телефон неожиданно зазвонил. Она вздрогнула. «Тьфу ты, черт, как меня напугал этот звонок, совсем нервы развинтились», — подумала она и сказала в трубку, напуская на себя чрезмерную суровость.

— Юмашева.

— Зачем так сурово? Лесин, — сказал, не дождавшись ответа, Виктор Ефимович.

— Виктор Ефимович, как раз собиралась набрать ваш номер, уже трубку сняла и вдруг слышу родной голос. Сколько лет, сколько зим! — Гюзель Аркадьевна проговорила первую фразу искренне. «Вся наша жизнь состоит из случайностей, — думала она, — сейчас не нужно напрягаться и придумывать ключевые фразы, ведь хуже всего чувствуешь себя, когда нужно попросить что-нибудь у старых знакомых».

— Так я тебе и поверил, — рокотал в трубке слишком знакомый голос, — наверняка придумала версию по ходу событий.

— С версиями туго, Виктор Ефимович, очень туго. Хотелось бы встретиться, переговорить. Тем более, по уголовному делу вас так и не допросили. — Юмашева поморщилась, улыбка на ее лице исчезла. Лесин почувствовал перемену в ее настроении.

— Место стрелки изменить нельзя, так, что ли? — по-прежнему бодрым голосом рокотал Лесин. — Где угодно встретиться? В ресторане? За городом?

— О-о, нет-нет-нет. Никаких ресторанов, бань и пансионатов. Некогда, Виктор Ефимович, совсем нет времени. Приезжайте ко мне в отдел.

— Слишком официально, — запротестовал Лесин. — Не хочу стрелку забивать на твой отдел. Шутка. Давай ко мне, в офис, здесь и потолкуем.

— Не поеду, Виктор Ефимович. В своем офисе вы мне в кофе клофелину накапаете. Шутка. — Повисла пауза, неловкая, скользкая, какая-то паучья пауза. Нормальные люди после таких шуток вешают трубки, причем одновременно, и уж больше никаких совместных дел не предпринимают. Никогда. Но так поступают нормальные люди, не склонные к инфернальным шуткам, не способные выдержать даже одну, но длинную и тягучую, как бесконечная жевательная резинка, паузу.

— Клофелин я вообще-то принимаю. У меня глазное давление, — чересчур спокойным голосом сказал Лесин. Он первым прервал затянувшееся молчание. — Но в твой кофе ничего подливать и капать, кроме коньяка, разумеется, не буду. И не хочу.

— Приезжайте в отдел, Виктор Ефимович. У меня нет времени ездить по фирмам. Жду через полтора часа. Посмотрели на часы? Посмотрели. Вот и хорошо. Теперь отсчитайте полтора часа и приезжайте. Адрес помните?

— Помню, — сказал Лесин, и голос у него уже не рокотал, голос сипел, сильно надтреснутый уязвленным самолюбием.

«Кто заказал убийство предпринимателя?» — Юмашева положила трубку и уткнулась в газетные строчки. Заголовок занимал полстраницы.

«Первое заказное убийство в Петербурге в этом году произошло на прошлой неделе, в ночь на 16 января. На этот раз жертвой киллера стал 44-летний предприниматель, по совместительству профессор коммерческого университета Сергей Кучинский. Кому мог перейти дорогу доктор педагогических наук, пока