Я тяжело вздохнула. Дегтярев отличный профессионал, один изтех сотрудников ментовки, которые готовы за маленький оклад стойко бороться скриминальным миром. Но, последовательно прошагав по карьерной лестнице отсержанта до полковника, мой приятель сохранил детскую наивность. Одно дело,когда ты, сидя в служебном кабинете, отдаешь приказ: «Всем постам перекрытьдвижение».

Другое, когда на стареньком «Запорожце» нарушаешь правила. Иеще, надо четко понимать, с кем имеешь дело. Может, молоденький сотрудник, стойон сейчас на перекрестке, и испугался бы старшего по званию. Но «пончик»,который по виду был одногодком Дегтярева, однако, в отличие от АлександраМихайловича, имел на плечах погоны сержанта, сейчас покажет полковнику, кто вдоме хозяин. Красная книжечка не произвела на «пончика» никакого впечатления.

– Правила писаны для всех, – фыркнул он, – а что касаетсяоперативной необходимости… Чегой-то у вас на заднем сиденье торт стоит? Никакрешили преступников чайком побаловать? Ну-ка, документики.

Дегтярев покорно дал права.

– Ага, – удовлетворенно кивнул мент, – выданы неделю назад.Понятненько!

– И что вам понятно? – снова начал багроветь полковник.

«Пончик» скривился и ткнул в мою сторону жезлом:

– Вот она честно говорит, когда ее здесь ловлю: «Извините, внужном месте повернуть не могу, плохо вожу», а вы служебным положениемзлоупотребляете. Некрасиво это, а главное, вам не поможет!

Поняв, что меня поставили ему в пример, Александр Михайловичразозлился окончательно и прошипел:

– Ну, долго мораль читать будешь? Пока здесь топчешься,через тот поворот армия машин проехала! Бери штраф, и хватит!

– Вы, полковник, мне не тыкайте! – разъярился сержант. –Машину по компьютеру проверим…

– Зачем? – взвыл Дегтярев.

– Как это? – изобразил удивление мент. – А вдруг она вугоне?

Я старалась не расхохотаться. Ну все, постовой обозлился пополной программе. Сейчас вызовет по рации своих коллег, шепнет им, в чем дело,и продержат моего глупого полковника несколько часов. Надо выручать толстяка,пока не наломал дров.

Но не успела я раскрыть рот, как Александр Михайловичсовершил последнюю трагическую ошибку. Поняв, что постовой вышел на тропувойны, Дегтярев достал кошелек, вынул пятьдесят рублей и со вздохом сказал:

– На!

– Это что? – округлил глаза «кабан».

– Забирай и отпускай!

– Вы мне суете взятку?!

– Штраф плачу!

– А еще полковник, в органах работаете! Неужели не знаете,что сотрудникам дорожно-постовой службы запрещено производить на месте денежныерасчеты? Так-так, сейчас…

Я решила вмешаться и подергала «пончика» за рукав:

– Миленький, отпустите его!

– С какой стати?

– Понимаете, это мой папа.

Дегтярев всхлипнул и оперся о «Запорожец». Постовой судивлением посмотрел на него:

– Ваш отец?

– Ага, – кивнула я, – родил меня еще школьником,четырнадцати ему не исполнилось. Очень безответственный поступок! Впрочем,папенька никогда не отличался благоразумием.

– Ты чего… – обалдел приятель.

Я быстро наступила ему на ногу и затарахтела:

– Уж не обижайтесь на него, сами понимаете – полковник, онивсе такие, больные. Он и дома нас строит, удостоверением играет, ни одна женарядом с ним не удержалась, семеро сбежало. Только я, дочь, у него осталась.Вздорный старикашка! Кстати, прошу прощения, я тоже нарушила правила, вот!

Постовой бросил взгляд на бумажку в пятьсот рублей ипротянул:

– Сдачи нет, я только вышел.

– А и не надо, – обрадовалась я, – завтра опять тут поеду,считайте, что вперед заплатила!

«Пончик» снял шапку, вытер вспотевшую лысину и пробурчал:

– У меня от вас голова закружилась, ехайте со своим отцомпобыстрей отсюдова.

Помахивая жезлом, он пошел вперед. Я проводила его глазами иусмехнулась. Ага, вот где дядька теперь прячется – на парковке.

– Ты с ума сошла! – накинулся на меня Дегтярев. – Совсемобалдела, да? Неужели я похож на твоего папеньку? Между прочим, я молодовыгляжу, никто больше сорока не дает!

Я окинула взглядом полную фигуру приятеля, его лысину и совздохом ответила:

– Дорогой, ты и впрямь изумительно смотришься, просто АленДелон, но надо же было отбить тебя от постового. Или ты хотел просидеть вотделении до полуночи? Имей в виду, сотрудники дорожно-постовой службы –мстительные люди.

Александр Михайлович, ничего не ответив, пошел к«Запорожцу».

– Ты без Женьки? – запоздало удивилась я. – Не боишься? Ведьвсего пару уроков взял?

По-прежнему молча полковник влез за руль. Я пошла к «Пежо»,но по дороге обернулась. Черный «Запорожец», пару раз дернувшись, медленнопополз в правом ряду. Я усмехнулась. Ох уж эти мужчины! Сколько бы Дегтярев нихорохорился и ни пытался изображать из себя Шумахера, сразу понятно, что он впаническом ужасе вцепился в руль.

Следующий день начался неудачно. Когда я рано утром очень осторожно,чтобы ненароком не разбудить домашних, которые любят поспать в субботуподольше, спустилась в холл, то там уже стояла Зайка, одетая, причесанная инамакияженная.

– Ты куда? – с подозрением спросила она.

– А ты? – не растерялась я.

– В Шереметьево, – ответила Зайка.

– Зачем? – попятилась я.

– Интересное дело, – обиделась она, – в командировку лечу!Всю неделю об этом говорила! Хотя ты ведь никогда никого не слушаешь!

– Надеюсь, не в Вашингтон и не в Бонн? – осторожноосведомилась я.

– Нет, а что?

«Совсем ничего, просто мне вовсе не хочется оказаться водном с тобой самолете», – чуть было не ляпнула я, но вслух произнесла совсемдругое:

– Говорят, там ураган!