Они, то появлялись из огня, то исчезали в нем растворяясь. Смех братьев. Пламя на мгновение преобразилось в их лица.

Льям... Виям...

Шаги за спиной. Громкие. Но, обернувшись, я не увидела никого. Лишь большая тень. Огромная. Дракон.

Дым закрутился смерчем и устремился к объятому пламенем дому. Скрипнула ветхая входная дверь, и на старое покосившееся крыльцо вышел отец с глиняным графином в руках. Подняв голову, он взглянул на меня мутными глазами. Печально улыбнулся и выпустил графин из руки. Глиняный сосуд разбился на мелкие осколки. Взвилось пламя, и крыльцо обвалилось. Отец исчез.

Не в силах сдвинуться с места, я смотрела на окна своей комнаты. Лишь чернота. Пустые глазницы.

Скрип, грохот. Крутанувшись на месте, заметила невысокую тень. Из сарая выкатилась мамина тележка, наполненная морковью. Она пронеслась мимо меня и исчезла в огне.

Где-то там за этой ревущей стеной слышался отчаянный лай Токи.

Это придало сил. Я металась, ища спасения, а круг все сужался, оттесняя меня к ненавистному дому.

Мелькали тени. И шаги... Шаги…

Кто-то постоянно находился за моей спиной. Дышал в затылок. Легонько касался волос. Я чувствовала его присутствие всем телом. Холодный пот вызывал толпу мурашек, спускающихся по шее вдоль позвоночника. Но несмотря на озноб, становилось все жарче.

Все удушливее... Все страшнее...

Падая на землю, я вслушивалась в далекий лай Токи. Верный друг отчаянно рвался через стену огня. Моя последняя надежда... Но силы покидали. Что-то вязкое потекло по виску. Стерев это пальцами, поднесла к лицу. Темная грязная кровь. Что-то мелькнуло и рядом упала разбойничья дубинка. Потянувшись к ней, замерла, на моей руке вспыхнуло черное магическое пламя и появился браслет. Он плотно сжимал запястье, руны в его плетение ярко вспыхивали фиолетовыми всполохами...

Подарок Оуэна.

Уткнувшись носом в жирную покрытую слоем сажи и пепла грязь, я вновь услышала шаги и словно наяву над собой:

«Эта вещь тебе не принадлежит, маленькая дрянь! Еще не хватало, чтобы мой сын путался с магичкой»

И голос, такой знакомый.

Вздрогнув, я распахнула глаза и, испугавшись, затушила тлеющий край одеяла. Ладонью касаясь пламени, только уже наяву.

Сон. Мой кошмар. Он вернулся! Стал ярче... реальнее. Ужаснее! Вздрагивая, я стерла с щек слезы.

В воздухе ощущался слабый запах дыма. Подскочив, осмотрела перину и простынь. Влажные. И постель, и моя ночная рубашка, и волосы.

Как я боялась, что однажды во сне сожгу все вокруг себя. Спалю дом. Свою любимую семью. Папу, маму, Ульви, Токи.

Этот страх был сильнее любого кошмара, потому что тогда мне уже не проснуться. Не почувствовать объятья любимых людей.

И этот ужас преследовал меня всю жизнь.

Вздрогнув всем телом, я спустилась с высокого ложа и поежилась.

Снаружи тянуло сыростью. Дверь так и осталась приоткрытой. Мой слух уловил капли дождя. Они барабанной дробью стучали по каменному навесу террасы.

Еще раз взглянув на постель, поняла, что сегодня уже не усну. Тяжело вздохнув, распахнула настежь дверь и вышла на огромный балкон в одной сорочке.

Глубокая ночь. Никто меня не увидит.

Ступая босыми ногами по полу, ощущала лишь холод. Никакого огня. Только стена дождя. Как я была ей рада. Вокруг пахло цветами. Сладкие ароматы пьянили. Пройдя до перил, перевесилась и взглянула вниз.

Сад!

Высокие фруктовые деревья. Усеянная зелеными ягодами вишня. Желтеющая слива...

Запущенные клумбы. Розы. Красные крупные пионы, а вокруг, на дорожках, яркие опавшие лепестки. Никто не срезал цветы, не собирал букеты. Стена колючего шиповника. Его так давно не обстригали, что кусты потеряли всякий вид. Розовые и голубые шапки гортензии. Сколько красок вокруг...

Ко всему бы этому приложить руки...

— И чего тебе не спится, лера? — голос за моей спиной оказался столь неожиданным, что я прижала руки к груди и резко обернулась. С кончиков пальцев сорвалось пламя, но хмурый генерал легко его отбил и послал мой слабенький файербол куда-то в стену дождя.

Усмехнувшись, дракон покачал головой. Он стоял, босой, в одних коротких штанах и куртке на голые плечи и смотрел на меня не отрываясь. В серых, что грозовое облако, глазах разгоралось неистовое фиолетовое пламя. Зрачок запульсировал и вытянулся в тонкую нить.

Пламя его очей разгоралось. Мышцы лица мужчины дернулись: он то ли скалился, то ли принюхивался. На мгновение показались внушительные клыки. На скулах, подбородке, лбу проступили крупные серебряные чешуйки. Я еще никогда не видела человека, столь близкого к обороту, даже несмотря на то, что много лет прожила в семье драконов.

Магическое пламя разгоралось, заполняя глаза. Взгляд генерала прожигал насквозь. Он проникал в душу, оставляя там свой отпечаток.

«Дракон» — сообразила я.

На меня, не отрываясь, смотрел зверь. Зрачок резко расширился, запульсировал и вновь вытянулся в тонкую линию. Серые глаза генерала следили за каждым моим движением. Словно я его жертва, а он расчетливый охотник.

Это ощущение мне не понравилось.

— Вам не говорили, что подкрадываться со спины нехорошо, — как можно смелее произнесла я, а сама спешно искала пути отступления в свою комнату. Еще никогда мне не хотелось так позорно бежать с поля боя.

— Нет, лера. — Он усмехнулся, словно почувствовал мой страх перед ним. — Наоборот, только так и побеждал.

— Это подло, вы не находите? — Я отошла от перил и сделала пару шагов назад, увеличивая между нами расстояние.

— Нет, не нахожу. — Он внимательно следил за моими действиями, на его губах обозначилась высокомерная улыбка. Такая противная, что захотелось стереть ее с лица дракона. — Я тебе больше скажу, лера, это весьма эффективно. На войне не до приличий...

— Я не лера, а ора, — процедила сквозь зубы, отступая к двери в свою комнату.

— Это что-то меняет? — Он вопросительно приподнял бровь и сложил руки на груди.

И весьма мощной груди. Все же Ульви заметно проигрывал брату в габаритах. Этот генерал был будто выточен из камня. Можно было легко различить каждую мышцу, и я была уверена — прикоснись я к ним, они оказались бы тверды как скальная порода.

И все же я не могла оторвать взгляд от этого мужчины. Что-то в нем будоражило мое сознание. Мысли постоянно сворачивали куда-то не туда, ступая на грешную тропинку недозволенного для молодой незамужней женщины.

— Неужели я задал такой сложный вопрос, лера? Что же меняет мое к вам обращение? — Он прищурился, ведя какую-то свою игру, смысл которой я не понимала.

— Для меня меняет все, — выдохнула я, пытаясь, вернуть свои мысли в нужное