Нет, она, конечно, не станет открыто раздавать приказания направо и налево. Ей вовсе не нужно, чтобы люди догадались о её замечательной способности: чего доброго, начнут себе уши затыкать. Нет, она будет действовать умнее и тоньше, она будет действовать так, что все увидят, чего стоит их хвалёный Родечка и что такое она, над которой многие сейчас только посмеиваются.

Зазвенел звонок на большую перемену, и Зоя отправилась в химический кабинет, где была назначена встреча с Купрумом Эсом. По дороге она обдумывала, стоит ли говорить о своём замысле старому учителю, да так ничего и не решила.

Купрум Эс был один. Он ходил между столами, на которых стояли металлические штативы и газовые горелки. Как всегда в минуты волнения, он тискал одну руку другой.

– Здравствуй, Зоя! – сказал он, продолжая ходить. – Ты спала?

– Здравствуйте, Куприян Семёнович! Спала.

– А я не спал… Ни минуты не спал. И ведь что удивительно: я наперёд знал, как будет действовать мой эликсир, но, увидев, что ты сделала с милиционером, я был потрясён. Вот именно: потрясён! – Купрум Эс помолчал. – Зоя, надеюсь, ты сдержала слово, ты больше никому ничего не приказывала?

– Н-никому, – с запинкой соврала Зоя.

– Это хорошо, это очень хорошо! А то, знаешь, я всю ночь размышлял, и я понял, какая, в сущности, это опасная штука мой эликсир, какая, в сущности, это страшная вещь! С ней можно сделать много добрых дел, но ещё больше можно зла принести, можно бед натворить. Да! Вот так!

Зоя с некоторой обидой подумала: Купрум Эс, пожалуй, не говорил бы всего этого, если бы эликсир оказался не у неё в желудке, а в его собственном. А учитель остановился и, пристально глядя на Зою, спросил:

– Зоя, ведь ты не будешь злоупотреблять вот этой… обретённой тобой способностью? Ведь ты не будешь злоупотреблять?

Зоя обиделась ещё больше. Так обиделась, что в голосе её послышались слёзы:

– Куприян Семёнович! Между прочим, если бы я хотела злоупотреблять, то я, между прочим, не в школу пошла бы, а по магазинам. И я, между прочим, приказала бы там выдать мне что угодно, чего только моя душа пожелает… А я, кажется, никуда не пошла, а стою вот тут, между прочим…

– Да-да! – быстро сказал Купрум Эс и снова заходил. – Ты извини меня! Я понимаю, что сказал нечто… нечто оскорбительное… Вот так!.. Извини, пожалуйста! – Он подошёл к своему учительскому столу и сел боком к нему. – Давай присядем и спокойно всё обсудим, да.

– Спасибо, Куприян Семёнович. Я уже насиделась на уроках, – угрюмо ответила Зоя и продолжала стоять. – Так, значит, когда же мы делами займёмся? Добрыми.

– Подождём немного, Зоя. Мне надо всё как следует взвесить.

– Ну давайте, как вы говорили, начнём с самого простенького… Давайте я вашего соседа от пьянства вылечу…

– К сожалению, мы опоздали, Зоенька. Вот так! Он уже в больнице: вчера увезли.

– Ну, тогда… тогда давайте я вашего лодыря заставлю уроки делать.

Купрум Эс положил ногу на ногу и обхватил руками колено:

– Об Игоре Смирнове я думал. Да, я думал. Но, видишь ли, какая тут сложность получается. Если бы к нему каждый день подходил я, преподаватель, и приказывал готовить уроки, он воспринял бы это как нечто вполне естественное. Но если ему будет отдавать приказания такая маленькая девочка, как ты, и он каждый раз будет ей подчиняться, сам не зная почему, это, Зоя, может привести его к большой психической травме… И к тому же он может в конце концов догадаться о твоей поразительной силе, и… и совершенно неизвестно, чем для нас это может кончиться.

– Как-то странно получается, Куприян Семёнович! По-моему, волков бояться – так в лес не ходить.

Купрум Эс слегка сдвинул брови:

– Зоя, со старшими таким тоном не разговаривают. Позволь тебе это заметить, да!

Но это ещё больше рассердило Зою. Она скрестила руки на груди:

– А как же мне говорить, Куприян Семёнович? Эликсир из меня потихоньку испаряется, а вы всё «дай подумать» да «дай подумать»! Может, я зря эту гадость пила?

– Зоя, кажется, я объяснил тебе: я не могу в подобных делах принимать скороспелые решения, да! И ещё раз повторяю, оставь, пожалуйста, этот наглый тон! Именно наглый, вот так!

– У меня, Куприян Семёнович, тон никакой не наглый, а самый обыкновенный, вот! А если вы не можете принимать решения, тогда я могу принимать решения. Вот!

Купрум Эс вскочил.

– Что-что? – тихо переспросил он.

– А вот то, что это очень несправедливо: почему это я должна мучиться, всякую гадость глотать, а вы будете только решения принимать да мной командовать?

– Потому… потому, что ты ещё мала, Зоя! – дрожащим голосом почти закричал Купрум Эс. – Вот так! Мала!

Зоя упёрлась кулаками в бока:

– Ах, если я мала, значит, у меня в голове мозгов совсем нет! А я вот, между прочим, такое доброе дело придумала, что с вашими пьяницами да лодырями не сравнить! Мне за него человек… человек двести спасибо скажут. Вот!

Купрум Эс сжал костлявые, опущенные к бёдрам кулаки:

– А я… я запрещаю тебе что-либо предпринимать! Категорически запрещаю! Категорически, да!

И тут Зоя совсем перестала сдерживаться.

– А между прочим, вы мне ничего не можете запретить! – в свою очередь почти закричала она. – Это, наоборот, я вам могу запретить! И я вам запрещаю мне что-нибудь запрещать! Слышите? И я… я вам приказываю не спорить со мной! Вот!

И в кабинете химии наступила тишина. Только гомон ребят в коридоре доносился из-за двери. Бледная Зоя смотрела на Куприяна Семёновича, а бледный учитель смотрел на неё. Светлые глаза его стали почти круглыми. Вот он открыл рот, словно собираясь что-то сказать, вдруг как-то судорожно скривил его и, не сказав ни слова, снова закрыл. Потом опять открыл и, опять не издав ни звука, закрыл. Так повторилось несколько раз. Зое стало немножко жутко, и она вдруг выкрикнула из последних сил:

– И вообще… и вообще… уходите и не показывайтесь мне сегодня на глаза!

Так Купрум Эс вторично испытал на себе действие своего эликсира. Ноги его сами собой пошли к двери, и одновременно он почувствовал, как невыносимо для него сознание, что Зоя смотрит на него. Но стоило ему выйти в коридор, как тут же наступило облегчение. Он мог теперь рассуждать спокойно и действовать хладнокровно. Гомонившие в коридоре третьего этажа ребята давно не видели старого учителя таким бодрым, таким подтянутым. Он прошёл мимо них твёрдым, размеренным шагом, подняв голову, слегка выпятив грудь. Он знал, что сегодня уроков у него больше нет, поэтому, выйдя из школы, направился во Дворец пионеров.

– Добрый день, Сильвия Михайловна! – сказал он женщине, сидевшей в вестибюле. – Ключ мой, пожалуйста!

Сильвия Михайловна выдвинула ящик стола, достала ключ.