Берегите слезы ваших детей, дабы они могли проливать их навашей могиле.

Пифагор

Если вы придерживаетесь правила: ребенок не плачет простотак, плач — это просьба о помощи, а потому с этим нельзя затягивать, чтобы непревращать рев в норму жизни, то вы никогда не узнаете, что такое «шантажплачем». Самое главное, что переменится само ваше внутреннее отношение к этойпроблеме. Обычно же родители как рассуждают? Ну, достаточно странно: «Мы тутустали, запахались, света белого не видим, а он орет, покоя нам не дает, такойнехороший». А ребенок, вы думаете, в курсе, что кто-то устал или запахался? Унего беда, а вы — его родители, и он вам кричит: «Други, спасайте!» А «други»смотрят на него с недобрым, хищным оскалом и ждут, пока он проревется…Нормально?! Но когда вы думаете: «У моего малыша беда», вы совершеннопо-другому воспринимаете эту ситуацию. Вы чувствуете, как у вас силыпоявляются! Усталости как и не было, а все другие дела сразу же теряют своюактуальность.

Впрочем, этот момент, наверное, нужно оговорить отдельно:бежать на помощь надо тоже без истерики.

Спокойно, ровно, внимательно: «Так, давай разберемся, чтослучилось? Плакать перестали, я уже тут, сейчас все решим. Давай поймем, чтоможно сделать, чтобы тебе помочь?» Лишние «уси-пуси» — это, извините, лишние«уси-пуси». Ребенок нуждается в помощи, какие тут «уси-пуси»? Вы себепредставьте на минуточку, что вы вызвали Скорую или пожарных, а те приезжают ивместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, начнут вам говорить— «уси-пуси». Боюсь, вам от этого станет только хуже, а про пожар я уж и вовсемолчу. Пепелище…

В возрасте от трех лет и старше — мы, встретившись с эмоциейгоря у своего ребенка, все так же продолжаем сохранять спокойствие. Но теперь,постепенно, к «отвлекающим маневрам» начинаем добавлять новый «ход конем». Тутинструкция звучит следующим образом: если что-то случилось, мы должны понять,что именно произошло, и когда мы это поймем, мы обязательно сможем решить этупроблему.

Если эта логика действует исправно (то есть родитель нехалтурит), то ребенок очень быстро поймет, что у него всегда есть шанс бытьуслышанным и для этого совершенно нет необходимости плакать и упиваться своимнесчастьем. Он очень быстро поймет, что куда выгоднее и умнее — просто донестидо родителя смысл своей просьбы, а не реветь, ожидая, пока он, может быть,когда-нибудь, чудесным образом, вдруг, сам догадается.

Я понимаю, что если твой ребенок плачет, то сердце кровьюобливается, и ты думаешь только о том, как бы выручить его и пожалеть. Но сэтим искушением надо бороться. Какой смысл демонстрировать бесконечноесочувствие, если его проблема решаема? Сочувствие хорошо тогда, когда проблемурешить невозможно и человеку приходится смириться с неизбежностью. Но подобныепроблемы возникнут в жизни ребенка еще очень не скоро. По крайней мере, нераньше средней школы. А до этого момента позиция родителей должна бытьмаксимально конструктивной — мы учим ребенка ясно формулировать причины своегогоря, а потом все вместе ищем способы это горе преодолеть. Мы проявляемдоброжелательность, заинтересованность и готовность оказать помощь, но при этомне следует слишком усердствовать с состраданием. Зачем превращать его впривычку, если можно научиться решать стоящие перед тобой задачи конструктивно?

В школьные годы ситуация осложняется. Мы действительно всечаще сталкиваемся с тем, что ребенок страдает по причинам, которые вряд лимогут быть устранены полностью. Например, переход из одной школы в другую ипоследующий кризис адаптации. Конечно, ребенок страдает, конечно, ему трудно.Но какова наша тактика в этом случае? Все, что касается вопросов, которые немогут быть решены немедля и щелчком пальца, мы проявляем сочувствие и своимсостраданием помогаем ребенку просто выплеснуть накопившееся горе — банальновыплакаться. Но делаем мы это не «по доброте душевной», а чтобы помочь ребенкувнутренне завершить для себя эту ситуацию и переключиться на какую-то другую,более продуктивную и интересную деятельность. Если же проблема может бытьрешена, то нужно ее обсудить и справедливо распределить роли участников всоответствующем мероприятии.

Быть «жестокосердным» и не подкреплять эмоцию горя у своегоребенка — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Конечно, родительдолжен быть сострадательным, внимательным, чутким. Но важно проявлять эти своиродительские и просто человеческие качества к месту. В противном случае,страдание становится для ребенка способом решения проблем, а это ужекатастрофа.

Если ребенок знает, что единственный способ заставитьродителя обратить внимание на его проблемы — это продемонстрировать ему своестрадание (плакать и биться в истерике), он будет постоянно демонстрировать намэто самое страдание. И он не играет, не изображает страдание. Он рефлекторно ифактически начинает страдать, потому как именно это его поведение и, ксожалению, часто только оно, побуждает в его родителе родительский инстинкт.Но, может быть, мы, все-таки, побережем собственных детей?..

Примечание: «Чем сердце успокоится?»

Чувство горя, страдание ребенка — это его зов о помощи, нона этот зов родители и воспитатели могут откликнуться по-разному. Однинаказывают ребенка за проявления страдания, другие его успокаивают, третьипытаются устранить источник страдания ребенка, а четвертые, напротив,игнорируют эту причину детского страдания, считая, что их обнимания и целования— достаточное лекарство от любых напастей. Понятно, что воспитательныйрезультат будет сильно отличаться в каждом из этих случаев, но каким образом?Психологи озадачились этим вопросом и исследовали всю эту химию детскогострадания и родительских реакции на это страдание, а затем пришли к следующимвыводам.

В случае, когда мы наказываем ребенка за проявлениестрадания, мы рискуем воспитать из него человека! склонного к притворству ижелающего любыми средствами избегать неприятностей. Это вполне естественно,поскольку если ребенок знает, что в ответ на просьбу о помощи он будет наказан,то есть испытает еще большее страдание, то его личность вряд ли будетотличаться качествами активности, уверенности и честности. Однако, если такоенаказание сопровождается помощью в преодолении причин, вызвавших изначальноестрадание, то результаты подобного воспитания будут чуть лучше.

Кстати, надо сказать, что наказание за проявление страдания— это основной способ воспитания мальчиков. Их высмеивают, если они плачут,просят о помощи или защите, а то и прямо оскорбляют, наказывают за такое«девчоночье» поведение. Став взрослыми, такие «мальчики», как правило, нечувствительны к чужому горю и не могут выразить свои собственные эмоции. Еслиродители более предусмотрительны, то они вынуждают мальчиков справляться спричинами страданий. В этом случае, мы получаем «здоровый мужской тип»:мужчину, который всегда готов прийти на помощь нуждающемуся.

Так или иначе, но самый лучший вариант отношения родителей кстраданию ребенка — это когда расстроенного малыша, с одной стороны,успокаивают, а с другой стороны, обучают навыкам преодоления этого страдания. Это,конечно, затратный метод, но в этом случае ребенок, с одной стороны, учитсявыражать собственное страдание (что само по себе очень важно), а с другойстороны, сможет в дальнейшем эффективно с ним справляться. Кроме того, такиедети сами отличаются великодушием, оптимистично относятся к себе, к другимлюдям и к жизни в целом. Наконец, они могут похвастаться хорошей, адекватнойсамооценкой и уверенностью в себе.