В тот же вечер Жиеву повесили на площади. Придворному колдуну отрубили голову. Мальчика приказали заживо закопать в лесу. А король с тех пор перестал узнавать своих слуг и с трудом мог вспомнить собственное имя.

Так король Гиорт стал безумным.

Хьёльд поморщился, вспоминая рассказ министерского служащего. Он допил пиво и попросил принести ещё. В кабаке стало больше народу, и шум людских голосов начинал раздражать. К тому же кто-то занял стол прямо перед Хьёльдом и почти загородил ему обзор. Дверь хлопала, впуская и выпуская посетителей, но Ленарда всё не было. Он и так не отличался пунктуальностью, насколько помнил Хьёльд, но такое опоздание заставляло его действительно беспокоиться. В эти тёмные времена случиться могло что угодно…

– Ну и что ты сидишь с таким видом, будто хозяин наслал на тебя заклятие вечной трезвости? – Молодой альюд с каштановыми волосами, одетый, по обыкновению, во всё зелёное, подсел на свободный стул, и Хьёльд выругался сквозь зубы.

– Преисподняя тебя забери, когда ты бросишь привычку подкрадываться как болотный моур?

– Тогда же, когда ты перестанешь пьянеть и терять бдительность от пары кружек пива, – самодовольно улыбнулся Ленард. – Закажешь мне тоже?

– Закажу, когда расскажешь всё, что разнюхал.

Ленард улыбнулся и расчесал пятернёй шевелюру. Потом расстегнул несколько пуговиц рубашки, закатал рукава и откинулся на спинку стула.

– Полный бардак тут без нас, – заявил он, потянувшись. – Не понимаю, почему хозяин не хочет устранить этих сумасшедших стариков? Они подослали к королю какого-то безумца с кухонным ножом. И как думаешь, зачем?

– Полагаю, чтобы убить Гиорта? – предположил Хьёльд. – Об этом покушении всем известно, говори только новое. Что тебе удалось узнать?

– Знаешь, кем был этот «убийца»?

– Меньше вопросов, Ленард! Кажется, это я должен тебя расспрашивать, а не ты меня! – вспылил Хьёльд.

– Ладно, ладно, не рычи. Малец был старшим сыном фермера Айленса из Либена. Знаешь, где находится Либен, Хьёльд? Всё-всё, отвечаю. Либен – городишко южнее Биунума. Там вся земля поделена на квадраты полей и пастбищ. Там каждый ребёнок знает, когда сеять рожь, а когда собирать хмель, и где лучше пасти коз, чтобы молоко у них было жирное, из которого получится лучший сыр в Королевстве. Они фермеры, Хьёльд, и тот налог, который ввели несколько дней назад, в первую очередь портит жизнь им, а не городским чиновникам и не солдатам.

– Так с чего ты взял, что это работа Магистрата? Этот Айленс сам мог устроить покушение на короля, – предположил Хьёльд.

Ленард наклонился ближе. Его тёмно-серые глаза сверкнули в тусклом свете, и Хьёльд понадеялся, что никто из простолюдинов, отдыхающих в кабаке, не заподозрит, что они – не люди.

– Крестьянам не придёт в голову самостоятельно отправиться во дворец. Это очевидно. Они копаются в земле и вздыхают о тяжёлой жизни, но что-то предпринять не могут. Проще жаловаться, чем действовать, – вот философия людей. Не знаю, какую награду ему предложили, а может, просто околдовали – и Айленс самым глупым и неосмотрительным образом попытался пройти через стражу в королевские покои. Конечно, его тут же поймали и упекли в темницу. Маятник качнулся: простолюдины возмущены, король – враг честных трудяг, и даже Магистры, которые ещё недавно казались людям страшными и опасными, сегодня могут оказаться желанными правителями.

Хьёльд хмуро поднёс стакан ко рту, но с досадой обнаружил, что на дне осталась только пивная пена. Ленард пристально смотрел на него, ожидая одобрения, и от его взгляда Хьёльду всегда становилось не по себе, хоть Ленард и был намного младше и значительно слабее его.

– И как это всё повлияет на нас? – спросил Хьёльд.

– Предсказания – не мой конёк, – пожал плечами Ленард. – Насколько я знаю, Дивидус тоже потихоньку охотится на магию. Не так успешно, как мы, конечно. Зато он не брезгует и тёмными материями. А это значит, что Магистры действительно смогут накопить кое-какие силы. Только сомневаюсь, что старики сумеют с ними совладать. Если Магистры захватят дворец, то получат ещё и боеспособную армию. Говорил же я Вольфзунду, что надо перебираться в Птичьи Земли!

– Хозяин сам решит, – осадил его Хьёльд.

Официант принёс им ещё пива и мяса. Ленард нетерпеливо отослал его обратно и снова впился в Хьёльда своим цепким взглядом.

– Весь такой верный, да? – хмыкнул Ленард и наклонился вперёд, почти обмакивая лацкан жилета в соус на тарелке. – Тогда зачем же ты просил меня об этой встрече? Зачем тебе знать всё это раньше него? Нет, можешь не отвечать. Только помни, что теперь ты мой должник, Хьёльд.

Не ярость, а скорее раздражение вспыхнуло в груди Хьёльда. Он мог бы прямо сейчас поставить на место этого наглеца, но не хотел привлекать лишнее внимание посетителей кабака. Ленард широко ухмыльнулся, приняв, должно быть, замешательство старшего альюда за его поражение. Хьёльд молча пригубил пиво, но не почувствовал вкуса. Пусть Ленард считает себя самым хитрым и ловким, хотя бы некоторое время. Потом он с ним разберётся.

Ленард встал, продолжая ухмыляться, оправил зелёную рубашку, пригладил волосы и быстрым шагом вышел из кабака, кивнув на ходу официанту.

Хьёльд посидел ещё немного, потом выложил из кармана на стол несколько монет и тоже покинул «Полумесяц».

* * *

– Всё-таки симпатичная у тебя сестрёнка, – протянул Тиль, когда маленькая фигурка Алиды скрылась за углом.

Ричмольд раздражённо нахмурился. Голос Тиля заставил его отвлечься от своих мыслей и заглушил другой голос, настойчиво шепчущий в голове. Рич не знал, кому принадлежит этот глухой, слегка хрипловатый мужской голос, от которого волосы на затылке вставали дыбом, но не мог не вслушиваться в него, несмотря на все дурные предчувствия.

Рич плотнее закутался в шерстяной плащ. Даже в такой тёплый безветренный летний вечер он чувствовал холод, прочно поселившийся под кожей с той ночи, которую он провёл запертым в доме колдуна. Сначала Рич думал, что его просто знобит от простуды, и Алида, заметив, что он стал вечно ёжиться, пыталась отпоить его какими-то горчащими травами, сдобрив настой купленным у бортника диким мёдом. Но ощущение холода, казалось, навсегда впиталось в тело и ни в какую не желало отступать. К тому же у него с самого утра болела голова, и с каждой минутой становилось лишь хуже.

– Она мне не сестра, – буркнул Рич, пряча кончик носа в ворот плаща. Он едва удержался от злорадной ухмылки, увидев растерянность на лице Тиля. Пусть этот выскочка, наконец, поймёт, что почти ничего из того, что они ему рассказали о себе, не было правдой. Постоянный холод, чей-то голос в голове, навязчивое общество Тиля делали Рича озлобленным и резким.

– О, – глупо охнул Тиль. – Так, значит… Ты ну, это, имеешь на неё виды?

Рич фыркнул и отвернулся. Что за банальности лезут в голову этому фермерскому мальчишке? Он положил руки на колёса своего кресла и постарался откатиться чуть дальше, чтобы побыть немного одному, не отвлекаясь на бестолковую болтовню. Астролябия под рубашкой качнулась в такт движению кресла. Ричмольду показалось, что со временем она стала тяжелее.