– Короче, Клари, я сейчас брошу твоего брата, если ты так и будешь плестись позади и делать вид, что нас не знаешь, – пропыхтел Тиль, и Алида наконец поняла, насколько они с Ричмольдом сейчас зависят от этого выскочки. Она нехотя приблизилась и снова приподняла ноги Рича.

Тиль вдруг остановился, светя факелом на стену.

– Тут какая-то дверь. Подержи-ка. – Он взвалил Ричмольда на Алиду, и ей пришлось прислониться спиной к стене, чтобы не упасть под тяжестью. Он вцепился пальцами в её плечи, как котёнок, которого хотят бросить в реку. Алида ухватила Ричмольда за рубашку, но ноги юноши безвольно подогнулись, и он тяжело осел на землю.

Послышались глухие удары: это Тиль колотил в дверь. Алида подумала, что снаружи, быть может, вход давно засыпало землёй или завалило камнями, и им придётся возвращаться обратно в дом колдуна. Ей хотелось захныкать от холода и усталости, но она сдержалась, чтобы не показаться слабой перед Тилем.

После каждого удара сверху сыпалась земля и маленькие камешки, застревая в волосах. Ричмольд, хмурясь, наблюдал за Тилем. Наконец очередной удар превратился в громкий треск, и в тоннель ворвался дневной свет. Радостно воскликнув что-то, Тиль погасил факел о стену, одним прыжком подскочил к Ричмольду, схватил его под мышки и выволок наружу. Алида выбежала из опостылевшего земляного тоннеля и облегчённо рассмеялась, щуря глаза на солнце.

Тоннель вывел их на цветущую лесную поляну, выходя из насыпного холмика, почти не заметного за зарослями папоротников и таволги. Тиль бросил Ричмольда на землю, а сам растянулся на мягкой лесной траве, потирая натруженную спину. Алида прислонила Ричмольда к берёзе, вытащила из рыжих волос камешки и корешки, упавшие с потолка тоннеля, и оправила на нём одежду. Она задержала взгляд на его лице: тонкая кожа, густо усеянная яркими веснушками, обтягивала острые скулы, под глазами темнели круги, бледные губы подсохли и растрескались. Алида убрала огненные пряди со лба Ричмольда и покачала головой:

– Ты просто отвратительно выглядишь.

Рич поднял на неё глаза, такие же синие, как лесные колокольчики, усыпавшие поляну.

– Приятно, что ты снова говоришь со мной.

Алида грустно улыбнулась.

– Я боялась, что не успею…

– Эй, Клари, – окликнул её Тиль. – Подойди-ка.

Алида ободряюще пожала пальцы Ричмольда и подошла к Тилю. Тот копался в своей небольшой дорожной сумке.

– Вот, – сказал он и протянул что-то Алиде.

Она непонимающе нахмурилась, но в следующий миг узнала свой кошелёк, расшитый цветами и птицами. Алида ахнула и жадно схватила кошелёк, стремительно расстегнула застёжку и высыпала монеты на ладонь.

– Но… Они все на месте, – ошарашенно произнесла она, пересчитав монетки. – Для чего же ты его украл?

Тиль покраснел пятнами и опустил глаза.

– Я хотел отдать всё маме и сестре, когда вернусь домой, но… Прости меня, Клари. Я нехорошо поступил. Вы были ко мне добры, а я повёл себя как городской воришка.

Алида смотрела, как он смущённо ерошит свои густые каштановые волосы, и злость понемногу отступала. В конце концов, стоит ли винить Тиля? Он всего лишь крестьянский сын, которому нельзя возвращаться домой. Музыкант-недоучка, не понимающий, куда ему идти и что делать дальше. Алида подумала, что она сама была точно в таком же положении, когда буря разрушила их с бабушкой дом. Это сейчас у неё появились цели, стремления, деньги и покровительство, а тогда она тоже была растерянной и испуганной, как овечка, отбившаяся от стада. Тиль украл кошелёк, она села в карету Вольфзунда – каждый совершил своё безрассудство, но, может, именно это стало ключом, открывающим дверь в новую жизнь?

– Я прощу тебя, Тиль, если ты сделаешь для нас кое-что ещё, – сказала Алида.

Тиль насторожился.

– Что именно?

Алида покосилась на Ричмольда.

– Мы не можем таскать его на себе всё время. Поэтому будь добр, забери кресло из хлева. Кажется, это третий дом по улице Медянок. Хозяин – худой стареющий мужчина. Ещё прихвати мою сумку, а Мурмяуз сам за тобой увяжется. Только из сумки ничего не брать! Иначе, – она вспомнила, что Тиль тоже считает их колдунами, и сделала страшные глаза, – превращу тебя в майского жука.

Тиль улыбнулся уголком рта, в грустных карих глазах заплясали искорки. Он явно почувствовал облегчение от этой просьбы.

– Слушаюсь, королева ведьм.

Он отвесил Алиде шуточный поклон и пошёл через лес, придерживаясь примерно того же курса, каким они прошли по тоннелю. Алида улыбнулась ему вслед и мысленно пожелала удачи.

– Надеюсь, в деревне его не запомнили, – буркнул Рич.

– А я надеюсь, что он умеет ориентироваться в лесу, – вздохнула Алида. – Хорошо, что он вернулся. Иначе ты бы погиб.

– Я должен благодарить вора? – Ричмольд скривил губы.

– Он нам помог. Нас обоих убили бы, Рич. И ты это знаешь.

Алида опустилась на траву рядом с другом и сорвала травинку, чтобы пожевать сочный стебелёк.

– И всё равно этот Тиль мне совсем не нравится. – Рич упрямо встряхнул головой. Рыжие волосы снова рассыпались по лбу, и Алида слегка улыбнулась, глядя, как солнце золотит его пряди. Может, она ещё злилась на него, но вовсе не так сильно, как прежде – сейчас она просто радовалась, что они оба целы.

– Хватит пока про Тиля. Лучше скажи, ты как?

Ричмольд пожал плечами.

– Ночью произошло много странного. И я всё думаю: почему они называют тот дом домом колдуна, если ничего магического не существовало много лет? И все жители Западного Дола так истово верят в колдовство, словно это для них так же обыденно, как солнце, встающее утром, и звёзды, сияющие по ночам.

– Не знаю, – вздохнула Алида, жуя травинку. – На свете существует множество поверий и чудачеств, в разных краях верят во что-то своё. Они тут странные. Злые и суровые. Если здесь скопилось так много тёмных сил, может, есть что-то, притягивающее их. Например, этот странный дом. – В лесу чудесно пахло листьями и цветами, и Алиде не хотелось сейчас говорить о чём-то странном, загадочном и мрачном. Ей хватало того, что они пережили за утро. Почему Рич не мог завести разговор о чём-то более приятном? – Кстати. Почему тебе не понравилось, когда я погасила огонь с твоего плаща? Я совсем не обожглась, вот, посмотри.

Она вытянула ладони, демонстрируя их Ричмольду, и вспомнила непонятное покалывание, которое разливалось по рукам от того серебристого огонька. Снова загадка…

Рич посмотрел на её руки, но отчего-то промолчал.

Лавируя между деревьями, над ними пролетела сорока с белой головой. Алида нахмурилась, а Ричмольд, напротив, расплылся в улыбке.

– Вот уж без кого нам точно пришлось бы худо, – сказал он. – Это Кемара увидела, что я, ну… повздорил со старостой.

Алида проводила птицу взглядом, радуясь в душе, что та решила не навязывать им своё общество. Когда сорока скрылась, Алида фыркнула. Она думала, стоит ли рассказывать Ричмольду о том поступке Кемары, который сделал его таким, какой он сейчас. Алида посмотрела на друга, пробежалась взглядом по его ногам, нелепо раскиданным по траве, как ветки, сорванные с дерева сильным ветром, и злость на Кемару поднялась в сердце чёрным облаком. Кемара постоянно появлялась тогда, когда Алида почти забывала о её поступке, и это раздражало. Алиде бы очень хотелось, чтобы Рич узнал правду и перестал видеть в сороке союзницу, но как эта правда повлияет на него? Вольфзунд предупреждал, что Чернокнижники – тем более неопытные – легко поддаются внушению, и резкая смена настроений может повлиять на перевоплощения. А значит, выполнение задания затянется, и неизвестно, когда бабушка вырвется из чужого тела. Поэтому Алида в очередной раз решила повременить с неприятным разговором.