class="p1">— Что у вас тут? — спрашивает Амара, делая шаг вперед. — Снова уроки по самообороне?

— Амара! — Рот Британники растягивается в улыбке, обнажающей выбитые передние зубы. — Этот твой человек ни на что не годится!

— Думаю, ты слишком сурова ко мне. — Филос высвобождается из хватки Британники. До Амары доносится смешок Ювентуса. Привратник что-то кричит Филосу на их общем наречии. Филос, закатив глаза, отвечает ему непонятной для Амары фразой. Затем он переводит взгляд на Амару, будто не желая, чтобы она чувствовала себя лишней. — Я сказал, что это не то же самое, что проиграть обычной женщине.

Британника бросает свой нож Амаре и отбирает второй клинок у Филоса.

— Смотри, даже она убивает лучше, чем ты.

— Не сомневаюсь, — отвечает Филос.

— Только не сейчас. — Амаре вовсе не хочется драться при зрителях.

— Если не будешь пытаться, то и не научишься, — говорит Британника. — Давай, я отвернусь, а ты попробуй незаметно задеть меня.

— Постой-ка, — вмешивается Филос, — для меня ты таких поблажек не делала! Так бы у меня могло что-то получиться.

— Мужчинам так нельзя, — отрезает Британника. — Нечестно. — Затем она поворачивается к Амаре. — Ну давай.

Чувствуя себя ужасно глупо, Амара несколько раз пытается подкрасться к Британнике, но каждая новая попытка оказывается хуже предыдущей. Амара понимает, что Филос и Ювентус наблюдают за ней без особого восторга. Британника нетерпеливо фыркает.

— Повторяй за мной, — говорит она, становясь перед Амарой. В ее голосе не осталось и намека на смех. Британника коротко взмахивает ножом, словно хочет нанести удар Амаре под ребра. — Бей первая, — произносит она.

Амара, не сводя глаз с лица Британники, подражает ее движениям.

— Бей первая, — повторяет она за британкой.

Британника притворяется, будто вытаскивает лезвие из раны в груди у Амары.

— Всегда вынимай оружие.

— Всегда вынимай оружие.

Британника с головокружительной скоростью поднимает руку в смертоносном движении, и, хотя Амара ожидала удара, острие ножа внезапно оказывается приставлено к ее горлу.

— Второй удар самый сильный.

— Второй удар самый сильный. — Амара подносит свой нож к шее Британники.

Она валится на руки сопернице, словно получила смертельную рану, и Амаре приходится опускать ее на землю.

— И помни: либо он, либо ты.

— Либо он, либо я, — выпаливает Амара, трясущимися руками поддерживая обмякшее тело подруги. Наконец она укладывает Британнику на мозаичный пол.

— И если ты мертва, ты ничто, — произносит Британника, глядя на Амару.

— Если ты мертва, ты ничто.

От этих слов по спине пробегает холодок. У Амары в голове возникает образ раненой Дидоны, лежащей на руках у Британники.

Британка с волчьим оскалом на лице вскакивает на ноги.

— Вот видите, парни, — обращается она к Филосу с Ювентусом, которые молча наблюдают за происходящим. — Так женщина убивает мужчину.

Британника проходит через атриум и, перешагивая длинными ногами через две ступеньки, поднимается на второй этаж. Вскоре наверху захлопывается дверь, ведущая в ее комнату.

— Повезло, что она всего лишь загнала тебя в бассейн, — говорит Амара Филосу. Тот молчит. Ни он, ни Ювентус не отводят от Амары глаз. Она понимает, что по-прежнему сжимает в руках деревянный нож, поигрывая им, как настоящим кинжалом. Амара опускает оружие. — Ну что же вы! — взывает она к обоим мужчинам. — Это же наша Британника!

— Постараюсь об этом не забыть, — отвечает Филос, — если она однажды решит вот так ко мне подкрасться.

Амара с легким беспокойством поднимает взгляд на балкон, где за закрытой дверью скрывается Британника. Она вспоминает, что Виктория говорила о британке: «Дикарка».

— А где остальные? — спрашивает Амара и наклоняется за вторым ножом, зная, что это обязанность Британники. Рабыня не слишком прилежна, когда дело доходит до домашних работ.

— Репетируют в саду, — отвечает Филос, забирая у Амары деревянные ножи. — Куда их?..

— Будь добр, убери их в сундук в таблинуме. — Амаре вдруг становится не по себе оттого, что Филос стоит так близко. Она смущается при мысли о воображаемых поцелуях, которыми все утро награждала Филоса. Амара уходит в сад, полный солнечного света. На скамье, попивая вино, раскинулись Виктория, Феба и Лаиса.

— Амара! — Виктория прикрывает глаза от солнца, чтобы лучше видеть подругу. — Мы пьем в честь нашей новой концертной программы.

— Чудесно, — отвечает Амара, вспомнив, как они долгими часами репетировали в духоте Феликсова чулана. — Можно послушать?

Виктория, вскинув брови, поворачивается к флейтисткам.

— Ну конечно! Мы с удовольствием.

Феба с Лаисой усмехаются. «Феликс бы такого не потерпел», — проносится в голове у Амары. Ей тут же становится стыдно за такое сравнение, хоть она его и не озвучила.

— Садись вот здесь. — Виктория широким жестом указывает на скамью. Сама она неспешно подходит к фонтану, а флейтистки становятся по обе стороны от нее. Все трое принимаются легонько покачиваться, изгибаясь, как тростник на ветру. Феба и Лаиса начинают играть. Амара сразу узнает мелодию. Виктория напевала ее в борделе. Пела она ее и Феликсу, когда он впервые попросил ее остаться наверху — наутро после убийства Симо.

Голос Виктории переплетается со звуками флейт, заводя берущую за душу и даже жуткую песню — плач женщины, которую покинул возлюбленный. Виктория танцует: покачивая бедрами, она опускается почти до самого пола и поднимается вновь. Феба и Лаиса исполняют похожие движения, и Амара вдруг понимает, что тоже раскачивается, сидя на скамейке. Ей вспоминаются их выступления с Дидоной, которые, однако, не идут ни в какое сравнение с тем, что она видит сейчас. Откинув голову, Виктория вытягивает руку перед собой, словно кого-то манит. Жест этот кажется таким естественным, что Амара оборачивается и, к своему изумлению, видит на другом конце сада довольного Руфуса. Амара холодеет при мысли о том, что он вполне мог стать свидетелем совсем другой сцены — ножевого боя в атриуме. Улыбнувшись Амаре, Руфус усаживается рядом с ней. Они вместе дослушивают песню до конца.

— Прекрасно! — восклицает Руфус. — Это девушки Друзиллы? — спрашивает он, указав на флейтисток.

— Да, — отвечает Амара. — Надеюсь, ты не против того, чтобы большую часть времени они проводили здесь. Я хочу немного помочь Друзилле, ведь мы с тобой тоже можем пользоваться их услугами. Но только если ты не возражаешь.

— Конечно нет. — Руфус кладет ладонь Амаре на колено. — Не тревожься, моя беспокойная пташка, я помню, что ты спрашивала у меня разрешения.

Съежившись от прикосновения патрона, Амара чувствует, что вся ее непрочная власть над Фебой и Лаисой испаряется быстрее, чем лужи от апрельского дождя. Руфус целует Амару в шею. Присутствие рабов его никогда не смущало. Когда Амара приходила к нему домой, он был готов овладеть ею еще до того, как Филос или Виталио успевали выйти из комнаты. Амаре, напротив, под взглядами других женщин становится неловко.

— Думаю, нужно дать девушкам спокойно порепетировать, — говорит она, поднимаясь со скамьи.

— Как скажешь, милая. — Руфус берет Амару за руку и вслед за