— Слушай, а чего ты на меня в самом начале так уставился? — осведомился я, добавив в голос чуток дружеской расположенности. Мол, мир-дружба-жвачка, давайте пообщаемся.

Парень на секунду заколебался, затем все же ответил, перед этим бросив вопросительный взгляд в сторону девицы. Та ответила незаметным кивком. Мне захотелось заржать. Их неуклюжие перемигивания были настолько явными, что не заметить их мог только слепой. Сейчас девка подсказывала: мол говори, усыпи его бдительность, а я пока подберусь поближе.

— У тебя по ауре двигались темные метки, очень похожие на те сгустки, что недавно вылетали из провала, — сказал ассистент.

Я задумчиво поднял левую руку, оценивая интенсивность свечения ауры через магический взор. Вроде ничего особенного, никакой черноты.

— Они уже исчезли, — торопливо пояснил парень и принялся взахлеб что-то рассказывать о близости влияния на энергетическую матрицу в момент проведения сложных магических манипуляции с сырой астральной энергией.

Мне почему-то вспомнилась светловолосая девушка в КИБе и чернокожий колдун на борту сухогруза. Неужели они тоже видели это — ауру, испещренную тенями Астрала? Понятно тогда почему оба поспешили свалить.

Наследие предков Мещерского, не понаслышке знакомых с глубокими слоями Астрала и потерявшими вследствие столь близкого знакомства человеческий облик, похоже даже спустя многие поколения давало о себе знать, просыпаясь в крови последнего из рода.

Парочка опять переглянулись. Какая все же наивная простота. Пока один отвлекает, второй незаметно пытается дотянуться до никелированного револьвера за поясом мертвого профессора. Даже любитель наркоты Кристофф не подставился бы столь очевидно. Должно быть эти двое давно не выбирались из метрополии (если вообще куда-либо выезжали за пределы безопасного полушария севера), не имея понятия что такое настоящая жизнь в Колониях.

Они даже подмигнули друг другу. Кретины.

Я мягким движением выхватил пистолет из набедренной кобуры, навел на голову девки и нажал на спуск. Тут же нацелил ствол на парня и выстрелил еще раз. Все заняло мгновение. Громом прогремели два выстрела, слившись в один. В отличие от автомата, GTR-1M, не был снабжен глушителем.

В предсмертных глазах парочки застыла одинаковое выражение обиды. За что — говорил их последний взгляд. Как предсказуемо, мы тебя немножко попробуем убить, но ты не обижайся. Мы подтащим туземцем под нож спятившего придурка, но ведь это полная ерунда, мы хорошие люди, нас не за что убивать.

Самое забавное, что они действительно в это искреннее верили. Терпеть не могу таких ублюдков. Хотя убивать их довольно просто.

Ладно, теперь к делу, пора вызывать Стрекозу и вывозить статуи из разгромленного лагеря. Чую, повозимся мы с этими каменными истуканами при погрузке в десантный отсек.

Глава 15

15.

Мне снова снился сон. Черно-серая пепельная равнина, простирающаяся за горизонт, раскинулась передо бесконечным покрывалом чужеродного мира. Черное небо и невозможные черные молнии, бьющие в пустоту окружающего пространства, только лишь выглядевшее пустым. Дыхание самой вечности вокруг и статичная неподвижность смерти. Серое марево, уходящая за грань. Все это вновь сжимало меня со всех сторон.

Лоскуты мрака стелились над плоскости поверхностью — черное на черном. Окружающий мир казался застывшим, но при этом постоянно находился в движении. Лишенный жизни и в то же время переполненный ей. Чужой, ни на что не похожий, и казавшийся таким родным. Наполненный жизнью, которая выглядела как смерть.

В рваных сгустках мрака проскальзывала чужая воля, пока не сформировался еще более темный силуэт, как темное на темном. Как если бы сгусток тьмы обрел подвижность, выглянув из глубин раскинувшейся вокруг черноты, лишь казавшейся непоколебимым осколком скользивших вокруг теней.

Это нечто соткалось, шагнуло вперед, превращаясь в фигуру существа. Я не видел его четко глазами, но ощущал, как высокую худую тварь, одетую в балахон черного цвета.

Чудовище с когтистой лапой сделало шаг вперед и оказалось передо мной. Что-то прорывалось от него в мою сторону, что-то, что с легкостью ломало любые преграды, что-то что сметало выстраиваемые щиты. Грязно-черные тени скользили вокруг, жадно вглядываясь в открытую человеческую душу.

Чертовы Мещерские, это они создали эту тварь, создали для неведомых целей. Вложили свою волю и погрузили в Астрал, на такие глубины, которые недоступны обычным одаренным. Да и необычным тоже скорее всего.

Стоящее передо мной существо было плоть от плоти этого мира, совершенно чужеродного для обычных людей, настолько далекое об человека, что поневоле вызывало дрожь самим фактом существования.

Из глубоко надвинутого капюшона на меня смотрели глаза. Там не было лица, лишь клубящаяся вместо этого тьма, где в центре плавали алые угольки, глядевшие на меня с равнодушием бездушного механизма.

Я попытался отвернуть взгляд, но понял, что не могу этого сделать. Когтистая лапа поднялась, взяв меня за подбородок и зафиксировав голову в одном положении. Любая попытка сопротивления пресекалась, тело перестало слушаться, в разум ворвались образы, посланные чужой волей.

Сначала это напоминало вонзившийся в череп раскаленный прут, обжигающе холодный, как зимний мороз. Затем он начал нагреваться, погружаясь внутрь сознания с беспощадностью загоняемой вплоть тонкой спицы.

В меня полились знания: прозрачные формы-конструкты, точки концентрации и переплетений, узоры и перетоки силы, способной ломать пространство изломанными трещинами. Схемы построений и законы бытия, определяющего сознания. Правила, что давали власть над неведомым.

Они наслаивалась друг на друга, образуя бесконечный поток, становились частью личности и оседали на дне напряженного разума.

Сквозь замутненное сознание пробилась неожиданно кристально-четкая мысль: Мещерские умели манипулировать человеческими душами, делали из них батарейки и черт знает что еще, не происходит ли это сейчас со мной?

И словно отвечая на невысказанный вопрос, давление многократно усилилось. Бурлящий поток ломал и перекраивал душу, оседая на дне разума, даря доступ к знаниям древних эпох. Делая меня чем-то больше, чем простой человек, но в то же время оставляя собой.

Оно дополняло меня, делало цельным, словно до этого я был чем-то неполным. Сметало страхи и эмоции, возводя нечто совершенно новое. Как здание, строящееся на старом фундаменте личности, вырастая в что-то другое.

Стоящее на кривых лапах существо замерло, став куском мрака, пока пепельно-серая реальность вокруг плавилась, от исходившей от него силы.

Мой рот застыл в беззвучном крике. Но тварь никак не реагировало на мою боль. Казалось, ей вообще не было до этого дела. Ни намека на любую эмоцию, лишь холодное отстраненное равнодушие хорошо выполняемой работы. Так мог вести себя автомат, запрограммированный на определенные действия. Его не интересовало ничего, кроме того, что на заре эпох заложили в его сущность создатели.

Это продолжалось бесконечно долго, хотя