Дело было невиданное, и гарнизон забурлил!

– На месте сто-ой! Раз, два! Нале-ево! Выровнялись в шеренгах! Дистанция между ними один шаг! Команда равня-яйсь! Сми-ирно! На караул! К но-оге! – Солдатский строй чётко выполнил приказ своего седого командира и застыл с приставленными к ноге ружьями.

В штабе царила паника. Сейчас их тут будут убивать! Спешно выводилась на площадь комендантская рота, во все концы Бухареста скакали вестовые, чтобы поднять по тревоге боевые части.

А егеря, застывшие напротив главного штаба армии на площади, словно бы и не замечали всей этой суеты. Все они были надраены и начищены, как на парад, с навитыми, напудренными такими ненавистными им буклями и косами, перехваченными чёрными бантами. На груди шинелей у всей первой шеренги горели натёртые до блеска бронзовые медали «За Кагул!», а у двух унтеров и вовсе сияли Елизаветинские «Победителю над пруссаками» на ярко-голубой Андреевской ленте.

На крыльцо с опаской вышло несколько старших офицеров штаба армии. Седой унтер приложил ладонь к картузу и громко рявкнул:

– Матушке Императрице Екатерине Алексеевне ура!

И строй дружно заревел что было мочи: – Ура! Ура! Ура-а-а!

– Командующему русской императорской армией генерал-фельдмаршалу Румянцеву Петру Александровичу ура!

И строй опять прокричал троекратно ура!

– Российскому православному воинству и его славному оружию ура! – и опять прокатилось над городом это громогласное «ура».

– Всё! Егеря штаб берут! Вона как ревут ура, видать, в атаку уже пошли, – прислушивались и шептались между собой выведенные и строящиеся на улицах батальоны. – Только что-то стрельбы там не слышно, видать, штыками штабную сволоту колють!

– На караул! К ноге! – опять отдал команду унтер, и ружья бухнулись прикладами о ледяную корку площади. Потом ещё раз, ещё и ещё. Дунн, дунн, дунн – слышался монолитный грохот ударов прикладов. И было в этом зрелище что-то магическое и страшное для всех тех, кто стоял вокруг площади. Тридцать семь егерей отбивали ритм своими ружьями, застыв по стойке «смирно», а вокруг них стояли со штыками наперевес уже подогнанные к площади густые солдатские шеренги.

– Егоров, вам лучше выйти, посмотрите, что там на площади сейчас творится, – в комнату, где сидел допрашиваемый Барановым Лёшка, заглянул сам главный квартирмейстер армии. – Ладно, хоть сам командующий в Яссах, не знаю, как бы всё при нём повернулось! У вас пока в силах всё решить без крови.

– Команда, равня-яйсь, смирно! Равнение на средину! – Макарыч закинул свой штуцер за спину и, придерживая его за ремень, шагнул к подпоручику.

– Ваше благородие, отдельная команда егерей для изъявления верноподданнических чувств Матушке Императрице и проведения показательных строевых занятий построена! Доложил младший сержант Дубков, – и Макарыч, шагнув, встал подле подпоручика.

Лёшка осмотрел строй. На него сейчас глядело тридцать шесть пар глаз. Все егеря команды, включая и новичков, были на площади. Егоров покосился на сержанта и хмыкнул. Тот только лишь виновато вздохнул и отвёл взгляд чуть в сторону. Слов было не нужно, все друг друга прекрасно понимали и без них.

– Здравствуйте, егеря-соколики! – крикнул Егоров с какой-то дерзкой улыбкой. – Строевые занятия без боевого припаса закончены. Патронные сумки вскрыть! – и все, кто в это время наблюдал за происходящим, убедились в отсутствии в них боевых зарядов. – Благодарю вас за службу, братцы!

– Ура! Ура! Ура-а! – рявкнули в ответ егеря.

– Младший сержант Дубков, – обратился подпоручик к седому унтеру. – Ведите команду в расположение. Мы с капралом Гусевым и рядовым Афанасьевым останемся пока тут. У нас дела, и у нас всё хорошо-о, – надавил он на окончание фразы.

– Слушаюсь, Ваше благородие, – козырнул Макарыч и отдал команду застывшему строю. – Команда, ружья на пле-ечо! Напра-аво. Шаагом марш! – Бум, бум, бум! – отбивал строевой ритм шага на барабане ученик Гусева Лёнька. Ровная колонна егерей прошла сквозь замершие в молчании порядки пехоты по всей прилегающей к площади улице. Особая команда егерей направлялась в своё расположение. Даже не вступая в свой последний и безнадёжный бой, она его и так уже выиграла. «Волкодавы» уходили к себе победителями, и не было на их пути ни одного того, кто мог бы заступить им сейчас дорогу.

– Разойдись! Всем следовать в своё расположение! Это что за столпотворение сегодня вечером! – закричал с крыльца штаба бригадир Денисов. – Сегодня только у егерей была строевая подготовка, вам-то что тут было нужно?! Всем три дня муштры! Подполковник, издайте приказ по армии! – отдал он распоряжение стоящему рядом Соболеву. – Разболтались вконец от безделья! А впереди ещё три месяца зимних квартир!

– Не могу вам ничего обещать, подпоручик, – хмуро отвечал Лёшке Баранов. – Дело действительно приняло весьма скверный оборот. Думашев имеет весьма высоких покровителей, причём не только в армии, но и гораздо выше. Полковник пообещал задействовать их всех, сколько у него только есть, и даже потратиться, коли будет нужно. Он посчитал делом чести довести всю вашу троицу до трибунала, и хотя его обвинения и шиты белыми нитками, но просто так от них отмахнуться нам уже не удастся. Вы хотя бы догадываетесь, Егоров, кто покровительствует командиру Выборгского пехотного полка?

Алексей совершенно искренне потряс головой:

– Не имел чести знать, Ваше высокоблагородие.

– Ну-ну, – усмехнулся тот. – Скажу тебе только, что в 1762 году поручик Думашев Александр Фёдорович служил в Преображенском гвардейском полку и был весьма дружен с Чертковым Ефграфом Александровичем, который, в свою очередь, очень хорошо знал братьев Орловых. В этом году, как ты сам знаешь, хм… на престол взошла наша матушка императрица Екатерина Алексеевна, да продлятся славные годы её правления. Ну а многие, кто в этот год служили при столичной гвардии, хорошо-о эдак выросли в своих чинах. Соображаешь, о чём я веду речь, Егоров?

– Соображаю, – вздохнул Лёшка.

Именно летом этого года произошёл дворцовый переворот, в результате которого был свергнут император Пётр III, а на престол, как говорится, на штыках гвардии, взошла его жена, в девичестве София Августа Фредерика Ангальт-Цербская, в православии – Екатерина Алексеевна. Или, как её будут звать потом в веках, Екатерина II Великая!

И вот одним из участников этого самого дворцового переворота как раз таки, похоже, и был полковник Думашев, имеющий весьма серьёзные связи среди сильных мира сего.

Да-а, дело действительно принимало весьма скверный оборот.

Майор Баранов, наблюдавший со стороны за мыслительным процессом Алексея, хмыкнул и попытался его подбодрить:

– Не вешай нос, егерь. Ты же уже два раза в числе первых на крепостной вал всходил, в таких делах побывал и ничего, живой вон и здоровый. Чай, и в этот раз тоже обойдётся. Генрих Фридрихович говорил, что тебя удача очень любит, потерпи пока до его прибытия. По секрету скажу, что ему о тебе весть уже отослали. Со дня на день полковника из-под Браилова ждём. Уж он-то придумает, что тут можно будет сделать. Или совсем уже невмоготу на гауптвахте сидеть?