– Так вы ещё и не апшеронские! Отдельная команда егерей, говорите! – Думашев зло прищурил глаза. – Ну вот вы и попались мне, голубчики! Два месяца назад безобразия в моём полку творили?! Дело замяли, а думаете, я всё забыл?! Мишка, бегом за дежурным плутонгом! Взять стервецов под арест и ко мне их в полковой штаб связанными!

– Да за что, Ваше высокоблагородие? Мы ведь ничего преступного не сотворили! – Гусев сам снял головной убор и кивнул товарищу. – Василий, снимай картуз и руками не вздумай господ офицеров трогать, не то, и правда, словно мятежников тут повяжут!

– Сдать оружие! – капитан из свиты Думашева стоял напротив егерей со взведённым курком на пистоле. – Не брыкайтесь, иначе махом дырку на лбу нарисую!

Штуцера Гусева и Василия перекочевали, как и их штыки-кортики с пистолетами, в руки офицерской свиты.

– Да неужто! – прорычал Думашев, выслушав что-то докладывающего ему майора. – Ну, значит, допорю, коли тогда не успели. Так это ты, рыжая сволота, от меня в егеря перебёг, а потом ещё мутил что-то и за своими тряпками в мой полк хаживал? Попался, мерзавец! – и он уставился на стоявшего без головного убора огненно-рыжего Афанасьева.

– Господин полковник, у них в мешках огнепроводный шнур засунут, хорошие такие мотки у каждого, – доложился майор. – Видать, стащили откуда-то его, стервецы!

Со стороны площади раздался топот множества ног, к месту с задержанными подбегал гренадёрский плутонг во главе с поручиком.

– Так-так-так, – удовлетворённо потёр руки Думашев. – Ну, теперь вы уже не отвертитесь, голубчики. Вот для вас уже и виселица нарисовалась. Неподчинение офицерам, шта-аб-офицерам! – поднял он кверху свой указательный палец. – Да ещё и в военное время! Это раз. Кража военного имущества! Два. Попытка нападения на командира полка бывшим его подчинённым! Три! Больше уже ничего не надо, конец вам, мерзавцы, и вашего Егорова теперь наказание не минует!

Думашев победно улыбнулся. На душе у него было опять хорошо. После такой встряски очень сильно хотелось есть. Лошадь уже поймали и подвели к хозяину. А в ресторации «Bouillon» у Жозе Гастара подают на сегодняшний обед: консономе с дьябле – острыми сырными гренками, приправленными кайенским перцем, овощной суп кольбер с тёртым варёным яйцом, осетрина по-русски, поросёнок жареный в соусе Пуаврад, запечённые перепела, ещё пять-шесть блюд и изумительное фисташковое мороженое. А какие там прекрасные вина!

– Этих под конвоем в мой подвал, – махнул он рукой на егерей, указывая гренадёрскому поручику. – Будут нерасторопны, бейте их прикладами, я разрешаю, всё равно им уже виселица, – и, вскочив на лошадей, всадники поскакали своей дорогой.

– Пошли вперёд! – рявкнул офицер, и конвойный плутонг повёл задержанных в расположение Выборгского полка.

– Вашбродь, вашбродь, беда, откройте! – Лёшка только что прилёг вздремнуть после сытного обеда в своей комнатушке, но не тут-то было. В дверь избы стучал Макарыч, унтер он был опытный и за просто так беспокоить командира бы явно не стал. Значит, и правда стряслось что-то из рук вон серьёзное.

– Мируна, Стефан, откройте! – крикнул он на хозяйскую половину дома, сам натягивая на исподнюю рубаху егерский доломан.

– Ну что ещё там приключилось? Опять, что ли, у нас Федька набедокурил?

– Хужее, вашбродь, гораздо хужее, – раскрасневшийся сержант помог Лёшке натянуть сверху шинель.

– Гусева Сергея и Афанасьева Ваську выборгские задержали. От них только что тот капрал прибёг, которого мы пару месяцев назад хорошенько поколотили. Говорит, что сам Думашев их под арест в городе брал. Кричал, дескать, громко, что егерям теперь точно виселица будет, за неповиновение господам, за кражу военного имущества и ажно за покушение на самого полковника! Цельный гренадёрский плутонг их по улице под штыками вёл, а уже потом в подвал того каменного дома, где господин полковник проживает со своим штабом, наших ребят закрыли и двух часовых к той подвальной двери приставили. Капрал, что эту весть принёс, божился, что сам всё своими глазами видел и сразу же нас предупредить побежал. Пока Думашева нет, сбёг, грит, быстрее, а то тот скорый на расправу и сам ведь может застрелить Серёжку с Васькой, а потом где надо всем объяснится за это.

– Да-а, дела-а! – Лешка наконец-то привёл себя в уставной вид, и они вышли вместе с Макарычем на улицу. За оградой дома стояло более трёх десятков егерей, с напряжённым видом вглядывающихся в подходящих к ним командиров.

– Команда, становись! Сми-ирно-о! – рявкнул Тимофей, и солдаты разобрались в три шеренги. – Ваше благородие, отдельная егерская команда главного квартирмейстерства армии по сигналу «боевой сбор» построена, докладывает каптенармус Осокин.

– Вольно! – Егоров осмотрел строй. Все в нём стояли при штатном личном оружии, с гренадными подсумками и даже единственный мушкетон с собой прихватили. Словно на боевой выход все собрались!

– Это что за война, Иван Макарович? – Алексей пристально посмотрел на своего заместителя. – Вы никак силой решили наших страдальцев отбивать, а?! Знаете, как это всё называется на языке у власти-то?

– Догадываюсь, вашбродь, – вздохнул тот. – Но что делать-то? Нельзя же ребят вот так вот запросто на позорную смерть отпускать?

– Я сам во всём разберусь, – Алексей прошёлся вдоль первой шеренги и заглянул вглубь строя. На заднем его плане виднелись недавно прибывшие из пехотных полков Зосима с Саввой и братья сербы из Слатины. И эти тут, без году неделя в команде, ещё даже особого знака на картуз не заслужили, а уже целый Выборгский полк собрались воевать! Егоров обернулся к сержанту. – Хоть без патронов у нас люди стоят в строю, надеюсь, ума-то хватило боевого припаса с собою не брать?

Макарыч виновато потупился в землю.

– Поня-ятно. Значит, в полной боевой выкладке вышли, – констатировал подпоручик. – Ну вы и даёте, братцы, да вас же всех теперь за это можно будет под трибунал отдавать, тут уже не простое недовольство, тут самим мятежом пахнет! Значит так. Сейчас все расходятся по положенным им квартирам и сидят там как мыши, не высовывая своего носа на улицу. Я пойду к самому главному квартирмейстеру армии и доложу ему о том безобразии, которое сотворил командир Выборгского пехотного полка. До моего возвращения за командира остаётся младший сержант Дубков Иван Макарович. Никуда не лезьте и ничего не предпринимайте! Всё ли ясно, егеря?

В строю вразброд ответили, что им всё ясно.

– Я не понял, воины! – рявкнул подпоручик. – Вам ясно, чтобы оставаться в своём расположении, слушаться сержанта Дубкова и никуда самим не лезть, а?!

– Так точно, вашблагородие! – наконец дружно отозвался строй егерей.

– Вот то-то же! – кивнул удовлетворённо Егоров. – А то расслабились, понимаешь ли! Не особая воинская команда, а какая-то банда пьяных арнаутов!

– Митюш, долго ещё их высокоблагородия будут там совещаться? – полюбопытствовал Алексей у адъютанта главного квартирмейстера армии. – У меня дело срочное к Ивану Фёдоровичу, безотлагательное, а моего первого начальника нет. Генрих Фридрихович ещё с Браилова не вернулся, вот потому и иду напрямую.