– Как что? Вам сколько? Четырнадцать? Раз вы уже об этом всем говорите так, словно это норма, что будет с вашей жизнью дальше? – строго бросила я.

– А кого волнует то, что будет со мной дальше? – вызверилась девочка, нервно передернув плечами. – Да и будет ли оно это «дальше».

– Вы что такое говорите! – воскликнула я.

Мэльвина подошла ко мне почти вплотную. Несмотря на свой возраст, ростом она была почти вровень со мной, поэтому ее дивные серебристые глаза оказались напротив моих.

– Кораксы-альбиносы редко доживают до восемнадцати лет. Из всех рожденных за все время только Сайфер, да еще парочка в прошлом смогли переступить этот рубеж, – сказала она.

– Почему?

– Только в нас две половины равнозначны. Птица и человек. В восемнадцать обычно у кораксов происходит ломка в сторону человеческой половины, и она остается доминирующей. У альбиносов же…обычно мы гибнем, поскольку ни та, ни другая половина не хочет уступать. Меня почему и подкинули Сайферу. Он выживший альбинос. Поэтому родители и решили, скорее всего, что жизнь подле такого даст мне шанс на то, что я выживу. Ну, это я так думаю, – тихо закончила она и опустила глаза.

– Бог мой, – проговорила я и легонько тронула рукой плечо девочки. – И он…он как-то учит вас, что нужно делать, чтобы переступить в будущем этот рубеж?

– Да на кой я ему сдалась? – враз огрызнулась девочка. – Его больше волнует война и развлечения. На кой черт ему сдался подкидыш-альбинос? Да еще и девчонка. Была б родная дочь, или хотя бы мальчишка, а так.

– Мэльвина, – одернула ее Рафаль. – Негоже так говорить. У тебя есть все, что только можно вообразить! Грех жаловаться на своего опекуна.

– Я и не жалуюсь. Говорю, как есть просто. Ну да ладно, – махнула она рукой. – Я просто хотела познакомиться с тобой. Ты если скучно будет в то время, когда будешь свободна от своих прямых обязанностей, – она повела бровью и едва улыбнулась, – приходи ко мне в левое крыло особняка. Поболтаем, погуляем, можем верхом покататься в окрестностях леса. Мы живем на отшибе. Друзей у меня нет, так что.

– Хорошо, – улыбнулась я, чувствуя, как спадает напряжение, вызванное знакомством с этой девочкой. – Обязательно приду к вам.

– К тебе…, – сказала Мэльвина. – Не нужно этого официоза. Будем на «ты». Пожалуйста.

Сказав это, она направилась к выходу и уже в дверях проговорила:

– Красивое платье. Сайферу ты в нем понравишься, – кивнула она на ярко-зеленый наряд. – И мне приятно, что ты не такая, как те, что до тебя подле него были. Ты…настоящая, что ли…человечная. Может и его чему-то да научишь. Если не сломит он тебя, конечно, – приподняв брови проговорила Мэльвина и покинула мою комнату.

«Человечная…Знала бы ты, насколько я человечная. Гадюкой заползла в ваш дом», – пронеслось в моей голове, а вслух я произнесла: – Она правда насчет того, что может нужно будет здесь представление устраивать для его друзей?

Рафаль выдохнула и отложив платье посмотрела на меня:

– Не принимайте слова Мэльвины близко к сердцу. Она всегда любит приукрашать события. Да, хозяин иногда просил своих содержанок развлекать чем-то гостей. Было и так, что одна прохиндейка напилась и вытанцовывала едва ли не голяком на столе. Одна очень красиво пела, она всегда садилась за рояль и что-то исполняла. А насчет того, что он подарил любовницу свою кому-то из друзей…Не могу знать, в чем уж там правда. Но был такой случай. Она потом наутро покинула дом и более подле его высочества не появлялась.

– Да что же здесь за дом разврата то такой? – возмущенно проговорила я.

– Так молодые все. Вот и развлекаются как хотят, – повела бровью Рафаль. – И мой вам совет. Не хотите стать одной из тех, о ком слава здесь ходит, не уподобляйтесь им. Танцевать и петь для гостей никогда не возбранялось, если это чистой воды искусство было. А вот если это уже выходит за рамки такового, вот тогда да. Никто вас не заставит танцевать голяком на столе, если вы сами этого не захотите сделать. А сейчас давайте помогу вам одеться. Время уже позднее. Скоро уже все съезжаться начнут.

Когда я надела платье и села подле столика, ожидая, пока Рафаль уложит мои волосы, в комнату постучали и через мгновение в отворившуюся дверь вошел Сайфер. Напрягшись, словно струна, я едва смогла выдавить из себя улыбку. Словно в подтверждение сказанных Мэльвиной слов, Сайфер положил на столик перед мной большую коробку и сказал:

– Наденешь вот это сегодня. Ты же прирожденная актриса. Исполнишь танец семи вуалей для моих гостей.

Чувствуя, как начинают дрожать мои губы, я бросила растерянный взгляд на Рафаль, но та лишь тактично склонила голову и быстро вышла из комнаты. Я же перевела взгляд на коробку. Приподняв крышку, скинула ее на пол и обомлела от того, какой красоты восточный наряд лежал в ней. Золотистая ткань, расшитая камнями, несколько переливающихся браслетов и семь разноцветных вуалей. Нахмурившись, перевела взгляд на наблюдающего за мной Сайфера.

– О таком речь не шла, – строго бросила я.

– Я же тебе сказал, говорю танцуй, значит танцуешь, – ответил Сайфер, протянув руку и проведя пальцем по моей шее, от чего волна мурашек протеста побежала по моей спине.

– Речь была о том, чтобы я танцевала для вас, а не для всех, кого вы здесь принимаете в своем доме, – сухо бросила я и нервно отодвинула от себя коробку. – Я актриса, а не цирковая собачонка вам, чтобы прыгать перед всеми на лапках по одному только вашему требованию. Могу спеть, сыграть на рояле. Но не вытанцовывать полуобнаженная перед всеми здесь.

– Ты хочешь расторгнуть нашу сделку? – спокойно спросил Сайфер.

Прикрыв на мгновение глаза, я мысленно выругалась. Затем перевела взгляд на костюм и проговорила:

– Нет, не хочу. Я станцую. Но предупреждаю сразу, если кто-то меня хоть пальцем тронет… Я вам не игрушка.

– Никто не тронет, – бросил жестко в ответ Сайфер. – И не смотри на меня таким убийственным взглядом. Если я говорю, ты должна верить мне. В этом доме без моего позволения никто и волоска не тронет на твоей голове. Поэтому одевайся и спускайся вниз.

Пару минут я молча смотрела в глаза Сайфера, затем натянуто улыбнулась и проговорила:

– Как скажете…хозяин.

Он лишь кивнул едва уловимо и развернувшись вышел из комнаты, оставив меня одну. Переведя взгляд на одеяние, я выдохнула и достала его из коробки. Танец семи вуалей…Его редко ставили даже на сцене, поскольку он предполагал постепенное оголение тела, а в королевских театрах, приличных, так сказать, такое представление ох как не жаловали. Окинув взглядом костюм, я отметила про себя, что он хотя бы сшит был более-менее прилично и его широкие шаровары и расшитый самоцветами лиф даже после снятия с себя остальной части костюма не оставят меня танцевать в обнаженном виде. Со злостью дергая за завязки, я расшнуровала корсет и стащила с себя платье. Помедлив, надела костюм и замотала вокруг своего стана разноцветные, полупрозрачные вуали. Затем, когда золоченые браслеты обрели себя на моих запястьях и щиколотках, придирчиво оглядела себя в зеркало.