– Да, – серьезно и просто ответило Палад. – Пусть хранится у тебя. Но вообще-то я хотело попросить тебя о другом. Ты не могла бы поприсутствовать во время беседы с моим… с Этьятом Будракимом? Не хочу говорить с ним наедине. Ни за что! Я понимаю, что с технической точки зрения здесь это невозможно. Но я не хочу, чтобы присутствовали одни безопасники. Пойму, если ты откажешься. Наверное, тебе даже стоит отказаться. Так будет безопаснее для тебя самой.

Но не для Палад, хотя Ингрей и не понимала почему. Она не представляла, что может изменить ее присутствие. И вспоминала, как убедительно лгало ей Палад о себе на Тир Сииласе.

– Что такого ужасного в «Милосердном устранении»? – спросила она. – Я думала, преступники просто живут там вдали от всех остальных.

Палад не торопилось с ответом, затем тяжело вздохнуло и заговорило медленно, как будто аккуратно подбирало слова:

– Там было бы совсем не плохо, если бы еды хватало на всех. Предполагалось, что так и будет, что узники вырастят себе еду, но в «Милосердном устранении» есть лишь несколько пригодных участков, и все они кем-то уже заняты. Если эти люди тебя принимают, если ты можешь им доверять, то все нормально, хоть и не просто. Выращивать еду без помощи мехов невероятно сложно, на это требуется множество усилий. А еще нужно быть все время начеку и стараться контролировать места, куда иногда сбрасывают провизию, потому что ее можно оставить себе и разделить со своими союзниками.

Ингрей даже не знала, что сказать.

– После очередной выброски разразилась небольшая война. Все, даже те, кто мог обеспечить себя пропитанием и обычно не задирал остальных, пытались заполучить лекарства. Здесь никому нет до нас дела. Ведь это «Милосердное устранение». Люди, живущие там, заслужили подобную жизнь. – Наверное, оно говорило с сарказмом и горечью, но в голосе не было даже намека на эмоции. – Знаешь, не стоит об этом. Если бы я считало, что у тебя есть хоть малейший шанс стать Нетано, то я бы рассказало больше. А так… Без обид. Лучше тебе не знать. Если бы вместо… У моей сестры, возможно, появится шанс что-то изменить. Можешь ей передать, если вдруг увидишь?

– Конечно, передам. И когда приедет пролокутор, я буду здесь, если ты все еще этого хочешь.

– Спасибо.

Лицо его было предельно серьезным.

Дома Ингрей даже не присела, не сняла с плеча сумку Палад, а сразу направилась в приемную. Сегодня зеленые и синие стеклянные блоки сияли особенно ярко, а поросшие мхом серые камни, деревья и цветы за огромным окном заливал солнечный свет. Консул Федерации Омкем сидела, отвернувшись от вида за окном, и слушала Данака.

– Консул, – сказала Ингрей, не дав братцу договорить и не обращая внимания на его протесты. – Я – Ингрей Аскольд. Похоже, мы разминулись в Службе планетарной безопасности. Сегодня утром я первым делом отправилась туда, чтобы побеседовать с заместителем начальника, но оно как раз встречалось с вами. Затем я занималась другими делами, а когда вернулась, вы уже ушли. Видимо, мы разминулись.

– Светлость Аскольд, – сказала консул, поднявшись во весь свой невероятный даже для омкемки рост. Она была одета в рубашку и брюки, по хвайским меркам слишком простые для деловой встречи, и Ингрей подумала, что консул решила напомнить, кто она такая. – Как мило с вашей стороны. Ситуация сложилась довольно неприятная. Я не смогла объяснить заместителю, что светлость Хевом не замешан в убийстве светлости Зат, для этого нет ни малейшей возможности. Как раз наоборот, он сопровождал светлость Зат именно потому, что никогда бы не смог причинить ей вреда.

Данак сидел хмурый и расстроенный, видимо, из-за появления Ингрей все пошло не так, как он рассчитывал.

– Конечно, он не мог бы причинить ей вреда, – кивнула Ингрей. – Он же даже говорить с ней права не имел.

– И прикасаться к ней. – Консул все еще стояла. – Признаюсь, Зат иногда вела себя грубо, и у нее были враги. Но Хевом не из их числа.

Ингрей вспомнила, что говорил Хевом в Эсвае днем раньше. «Пустая трата времени. У нас так много важных проблем, а мы занимаемся чепухой».

– Вы меня удивили, консул. Откуда у Зат враги?

– Это трудно объяснить, не рассказав вначале, хотя бы вкратце, о событиях нескольких десятилетий омкемской политики, – ответила та с улыбкой. – Полагаю, мы должны быть благодарны, что Хевома не задержали. Он не может оставаться здесь один. Ему нужно переехать в Омкемскую Канцелярию на станции. Откровенно говоря, я разочарована, что ваша достопочтенная мать уехала, вместо того чтобы хоть как-то повлиять на решение заместителя начальника. Все это очень не вовремя.

– Да уж, – согласилась Ингрей. – У вас была возможность увидеться со светлостью Хевомом? Когда я ушла, он еще спал, и мне не хотелось беспокоить его, но уверена, что Данак о нем хорошо позаботился. – Она не взглянула на братца, чтобы увидеть, как он отреагирует на ее снисходительный тон и намек на ее более высокое положение. Знала, он не посмеет.

– Насколько я понимаю, он уже готов принимать посетителей, – сказала консул. – Я как раз собиралась с ним увидеться.

Теперь понятно, почему она не села обратно.

– Конечно, консул, – сказала Ингрей. – Пожалуйста, если вам или светлости Хевому что-то нужно, дайте нам знать.

Когда консул вышла из комнаты, Данак, не двинувшийся с места, проговорил милым голосом:

– Ну, конечно, именно поэтому ты с самого утра отправилась в Службу планетарной безопасности! Палад тебя заводит?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – ответила Ингрей.

Ей хотелось присесть, но она решила не ввязываться в долгий разговор с Данаком. Ингрей повернулась, чтобы уйти, но передумала. Данак никогда не упускал возможности куснуть ее, когда они оставались наедине, но всегда шел на сотрудничество, если на кону стояли интересы семьи.

– Тебе не показалось странным, когда консул сказала, что Хевом был единственным человеком, с которым Зат чувствовала себя в безопасности?

– Она не так сказала. – Голос брата сочился презрением. – Если бы ты была здесь, вместо того чтобы шарахаться где-то целых два месяца, то успела бы поговорить с гостями. Зат считала, что стоит вне политики. Что ее интересует лишь истина, так она говорила. Но ее проект был вовсе не таким аполитичным, как ей хотелось думать.

– Да, – сразу согласилась Ингрей, чтобы братец не продолжил читать лекцию. – Если бы она обнаружила, что омкемцы жили на планете раньше нас, то Федерация обязательно сделала бы из этого политические выводы.

– Еще бы, – кивнул Данак. – Зат верила, что омкемцы, или, по крайней мере, эвет омкемцы, останавливались здесь на пути в систему, которая стала их домом. Но многие эветы считают, что именно Омкем – прародина человечества, что они, эветы, родились там и всегда жили.

Ингрей нахмурилась, но Данак продолжил:

– И те и другие не могут быть правы. Хотя вообще-то я почти уверен, что и те и другие ошибаются, но я никогда не говорил об этом в присутствии Зат и не скажу такого ни Хевому, ни консулу. Но если Зат все-таки была права или нас убедят в этом, то омкемцы получат дополнительный козырь, чтобы мы пропустили их флот через наш шлюз в Бейт. На это Федерация Омкем надеется уже много лет.