– У светлости Хевома мог быть доступ, – заметила Ингрей. – Думаю, они с Зат расходились по некоторым вопросам, хотя из-за омкемских семейных традиций не могли напрямую высказать все друг другу. Он совершенно раздавлен из-за ее смерти.

– Ох уж эти омкемцы! – Токрис отмахнулась от эксцентричных чужеземцев. – Заместитель как раз беседует с их консулом. Похоже, вчера вечером Хевом связался с послом, а тот прислал консула. Консул хочет, чтобы Хевом как можно скорее отправился домой. Заместитель, конечно, считает его одним из подозреваемых и предпочитает, чтобы он оставался здесь, пока преступление не будет раскрыто.

– Значит, заместитель еще окончательно не определилось насчет Палад? – спросила Ингрей.

– Нет, оно еще ни с кем не определилось. Все фигуранты до сих пор под подозрением. Кроме тебя. Данак, возможно, тоже войдет в круг подозреваемых, если будет установлено, что убийца использовал хвайского меха. Но маркировочный кол принадлежал Зат, и его принес Уто. Честно говоря, думаю, что Данак понятия не имеет, что такое маркировочный кол и как его использовать. Кроме того, у Данака нет мотива. Все знают, что он станет следующим Нетано, так что, если бы он и совершил это преступление, то лишь во вред самому себе. В общем, он тоже вне подозрения.

– Если в деле замешан Уто, принадлежавший светлости Зат, то Палад тоже точно не могло этого совершить. Ты же знаешь, мехи из Омкема совсем не такие, как наши, работают по-другому. У хвайцев нет необходимых имплантатов.

– Ты права. Все зависит от того, использовал ли убийца Уто или хвайского меха. Если это был Уто, то и ты, и Данак, и вообще почти все хвайцы отпадают. Но знаешь, в случае с Палад… все сложнее. Оно должно содержаться в «Милосердном устранении», но там не находится, мы не знаем, как давно оно выбралось оттуда и где все это время пребывало. Оно могло как угодно модифицировать себя и установить любые имплантаты. Мы все, конечно, проверим, но даже если оно не замешано в убийстве Зат…

Ингрей вздохнула.

– Да. И это как раз то, о чем я хотела у тебя спросить. Я могу как-нибудь поговорить с ним?

Она не знала, можно ли вообще посещать тех, кого задержала Служба планетарной безопасности, и разговаривать с ними. Она видела подобное в развлекательных программах, но в реальной жизни все могло быть совсем по-другому. А в случае с Палад, как сказала Токрис, все сложно.

Токрис нахмурилась.

– Вообще-то нет. Я должна отказывать всем, кто хочет поговорить с ним, но уверена, что заместитель, скорее всего, имело в виду репортеров, которые вынюхивают то, о чем они пока не должны знать. Давай я спрошу. – На несколько секунд она углубилась в себя. – Все в порядке, заместитель разрешило, если Палад захочет общаться с тобой. Но оно просило предупредить тебя, что ваш разговор будет записан и прослушан.

– Хорошо. Спасибо. Большое спасибо!

Оказалось, что встречи с задержанными планетарной безопасностью проходят почти так же, как в развлекательных программах. Токрис провела Ингрей в маленькую серую комнату с двухметровой скамьей без спинки из белого потертого пластика.

– Присядь ненадолго, – сказала она.

Вскоре после того как она ушла, серая стена превратилась в экран, на котором появилась точно такая же комнатка, но без скамьи. В центре стояло босое Палад, одетое в серую рубашку и брюки.

– Ингрей, – сказало оно и чуть дернуло уголком рта вместо улыбки. – Тебе не стоит тут находиться.

Она встала, потому что неловко было сидеть перед человеком, который такой возможности не имеет.

– Наверное, не стоит. – Она думала об этом всю ночь и утро, понимала, что лучше отмежеваться от Палад как можно скорее. И на какой-то миг ей снова показалось, что она падает в пропасть. – Но я не могла оставить тебя. Особенно когда узнала, что должна тебе за то, что ты когда-то отдавило Данаку ногу.

Палад слегка улыбнулось, но уже по-настоящему.

– Я в порядке. У меня отдельная камера, и кормят тут регулярно. Конечно, не так, как у вас дома, но все же. Не беспокойся обо мне.

– Скоро прибудет пролокутор, – сказала Ингрей.

Казалось, Палад нисколько не удивлено. Хотя Ингрей уже сообразила, что по его лицу вообще трудно хоть что-то понять.

– Еще бы он не прибыл!

Он. А ведь Ингрей не уточняла, что имела в виду его отца, а не сестру. Или оно уже знает?

– Тебе сообщили?

– Нет. Но я знало, что он примчится, как только услышит, что я здесь. Знало, что не отправит вместо себя мою сестру. Он появится здесь сразу, как только прибудет, и потребует разговора со мной.

Ингрей хотела спросить почему, но передумала. Будра- кимы не такие, как Аскольды. Насколько ей было известно, никто никогда не сомневался, что Этьят Будраким передаст свое имя старшей родной дочери, он воспитывал ее сам, не доверяя приемным семьям, и обучил всему, что нужно. Все остальные дети Будракимов с самого начала знали, что их будущее отличается от будущего сестры, что их место в клане не зависит от отцовского одобрения и победы в борьбе за него. Может быть, Этьят Будраким приедет сюда, невзирая на то, как это будет выглядеть в глазах народа, потому что неважно, что натворило Палад, оно все равно всегда будет ребенком своего отца.

С другой стороны, пролокутор ничего не сделал, чтобы предотвратить ссылку Палад в «Милосердное устранение», хотя наверняка это было в его силах. Она вспомнила, как Палад говорило, что ей стоит прислушаться к совету капитана Уйсина и отстраниться от семьи. Возможно, Палад сказало это потому, что познакомилось с Данаком и провело ночь в доме Нетано. А может, у него были совсем другие причины.

– Ты согласишься встретиться с ним, когда он придет? – спросила она, размышляя, а дадут ли ему возможность отказаться. – Все будет в порядке?

– В полном, пока они не вернут меня в «Милосердное устранение», – ответило Палад. – Ты уже столько сделала, чтобы помочь мне. Даже больше, чем следовало. Я все-таки считаю, что тебе не стоит находиться здесь. Но раз уж ты пришла, можешь сделать для меня кое-что еще?

Ингрей открыла уже рот, чтобы сказать «да», но Палад прибавило:

– Не соглашайся, пока не узнаешь, о чем идет речь.

– Ладно, не буду.

Уголок рта чуть заметно дрогнул, и намек на улыбку тут же исчез.

– Ты можешь забрать мои вещи? Знаю, нож тебе наверняка не отдадут. Пожалуйста, передай повару мои извинения. Главное – забери сумку и то, что в ней. Питательных батончиков там, скорее всего, меньше, чем раньше. Буду признательно, если положишь туда еще несколько.

– Я постараюсь, – пообещала Ингрей. – Хочешь, чтобы она хранилась у меня?

Она чуть не сказала «хранилась у меня, пока ты не выйдешь», но и так ведь понятно, что Палад не выйдет, его отправят в «Милосердное устранение». Вся история с Палад, до сих пор казавшаяся ей абстрактной, за исключением моментов, когда могла доставить ей неприятности, вдруг стала абсолютно реальной. Что с ним случится? Все ее проблемы с братцем, и потенциальные трения с матерью, и даже возможные трудности, ожидающие ее, если кто-то вдруг обнаружит, какую роль она на самом деле сыграла, чтобы привезти Палад сюда, несравнимы с той ситуацией, в которой оно оказалось.