— Куда мы идем, Питер?

Джовар дернулся. В его глазах вспыхнула ненависть:

— Питера давно нет на свете, — и добавил, улыбаясь ужасной жестокой улыбкой: — Тебя пожелал увидеть паша.

Ксавье встрепенулся. Кажется, скоро все изменится.

Капитан не ожидал, что ему предложат поесть. Джовар провел его по задним покоям дворца, прохладным комнатам, украшенным чудесной мозаикой, пушистыми коврами и искусно вышитыми гобеленами. То и дело они пересекали очередной внутренний садик с мраморными скамейками и фонтанчиками. И вот наконец они оказались в огромном тронном зале. В дальнем конце находился помост, на котором стоял трон, тогда как другой конец выходил в просторный ухоженный сад. Кроме рабов и слуг, здесь находилось около пятидесяти человек.

В самом конце, на возвышении, на роскошном вызолоченном троне восседал сам паша. Его парадное одеяние состояло из огромного числа рубах, накидок и жилетов, причем каждая вещь сама по себе могла бы считаться произведением искусства. Самая верхняя накидка, вроде плаща без рукавов, переливалась бесчисленными драгоценностями. Невероятных размеров бриллиант сверкал в булавке, которая скрепляла тюрбан. Возле трона стояли еще трое. Самый молодой из них, с привлекательным лицом, щеголял такими же фантастическими одеяниями. Ксавье предположил, что это и есть бей Триполи, сын и наследник паши, Джебаль. Трапезу накрыли на низком столе в центре зала. Шикарно одетые гости — все до одного мужчины, все до одного мусульмане — уже вовсю уплетали многочисленные яства: рыбу, овощи, фрукты и даже тушеную баранину. У Ксавье невольно заурчало в желудке — вот уже два дня он почти ничего не ел.

Паша поднялся с трона и приветливо осклабился, пока Джовар вел Ксавье через толпу рабов, по большей части африканцев, одетых лишь в расшитый жилет и простые шаровары. Золотые невольничьи ошейники тускло поблескивали на темной коже. Ксавье заметил, что все они босы.

Другие рабы были маврами. Кроме того, Блэкуэлл увидел в зале нескольких бедуинов. При виде белых развевающихся бурнусов у Ксавье екнуло в груди. Да нет, глупости — никакая женщина, даже та незнакомка с прекрасными глазами — не отважится, переодевшись мужчиной, сунуться в тронный зал паши — да и вообще во дворец.

— На колени, презренный пес! — рявкнул Джовар.

Ксавье холодно посмотрел на шотландца. Раис толкнул его в спину. Он рухнул на колени.

— Нет, нет, можешь встать, — на ломаном английском забормотал паша. — Капитан Блэкуэлл, встаньте.

Ксавье поднялся — не очень ловко из-за сковывавших движения цепей. Его взгляд встретился со сверкающим взглядом паши.

— Сними с него кандалы, Джовар, — приказал паша.

Он улыбался Блэкуэллу. Что им от него нужно? К несчастью, это не так уж трудно было угадать.

Джовар прорычал какую-то команду, и двое солдат мигом освободили его от цепей. Ксавье сдержался, чтобы не начать сразу же растирать натертые запястья.

— Благодарю вас, ваше величество, — промолвил он, слегка поклонившись. Ему стоило неимоверных усилий обращаться к этому дикарю, жестокому преступнику и убийце как к особе королевской крови.

— Прошу за стол, угощайтесь. — Паша обнял Ксавье за плечи, увлекая к столу. — Нам есть что отметить!

Блэкуэлл позволил отвести себя на почетный конец стола, где его усадили рядом с пашой на мягком диване, между двумя вельможами. Вот паша представил капитану своего сына. А потом небрежно познакомил его с визирем — потным толстяком, сидевшим напротив Ксавье. Фарук вперил в его лицо холодный бесстрастный взгляд.

Рабы уже успели наполнить его бокал каким-то местным вином, пиалу — ароматным чаем, а тарелку — самыми разнообразными кушаньями. Однако Ксавье и не подумал наброситься на еду, хотя есть хотелось ужасно.

— Пожалуйста, ешь, — пригласил паша, переломив пополам свежую румяную лепешку. Обмакнув ее в соус, он отправил в рот сочный кусок.

Решив, что ему все же следует поддерживать силы, Ксавье присоединился к трапезе. Он чувствовал на себе множество любопытных глаз, следивших за каждым его движением, но не обращал на это внимания. К вину Блэкуэлл не притронулся.

— Вам нравится угощение, капитан?

Ксавье поднял глаза и встретился взглядом с Джебалем, показавшимся ему весьма добродушным малым.

— Угощение просто великолепно, — бесстрастно отвечал он. — А я, конечно, успел проголодаться.

— Надеюсь, вы простите несколько грубый прием, оказанный вам на наших берегах, — учтиво промолвил Джебаль. — Как видите, мы горим желанием загладить это недоразумение.

— Да, я это заметил, — отвечал Ксавье. — Скажите, мой экипаж кормят так же роскошно?

— А почему бы и нет, капитан? — двусмысленно улыбнулся Фарук.

Ксавье и не подумал отвечать на эту улыбку. Он смотрел в свою тарелку. Смазливая юная рабыня прислуживала ему.

— У нас тут много красивых рабынь, — заметил Фарук.

Ксавье понял, что не в силах оторвать взгляд от полуобнаженного женского тела. Снова в его памяти всплыли огромные изумрудные глаза.

— Я уже не один месяц в плавании, — осторожно ответил он визирю. Уж не надеются ли они заполучить его с помощью женщины? Сама мысль об этом была смешной.

— Здесь, в Триполи, мы ни в чем себе не отказываем, — промолвил Фарук.

Ксавье молча смотрел в лицо первому министру. Не моргнув глазом, Фарук добавил:

— Каждый житель Триполи — настоящий богач.

— Да, — через силу улыбнулся Ксавье, — у вас очень богатая земля. — Еще бы, ведь каждый триполитанский богач является одновременно и разбойником. Этот город построен на крови и слезах других людей.

Фарук молча пожал плечами.

— Отличная еда, а? — сыто рыгая, улыбнулся паша. — От такой еды любой почувствует себя счастливым, да?

— Очень вкусно, большое спасибо, — вежливо поблагодарил Ксавье.

— Мы очень сожалеем, что сегодня днем на бедестане произошло это недоразумение… — продолжал паша.

Ксавье кивнул, не сомневаясь, что все это ложь.

— Триполи. Страна рабов, золота и солнца, — самодовольно продолжал паша. — Ты был здесь прежде, капитан Блэкуэлл?

— Нет, боюсь, что не был. — А в голове пронеслось: «Зато здесь погиб мой брат».

— Однако ты отлично знаешь наши берега.

— Я всегда могу купить лоцмана.

— О да, за золото можно купить что угодно и кого угодно, ведь так? — с воодушевлением подхватил паша.

Капитан гадал, уж не пашой ли был подкуплен Фернандес. Нет, вряд ли. В этом гадюшнике трудно было сказать, кто является самым непримиримым его врагом. Тот же Фарук. Вполне мог составить такой заговор. Или Джовар. У этого вообще зуб на него. Если только удар не нанесла рука с иных, более далеких берегов.