Если достойное общество – это общество, в котором нет места унижению, то означает ли это, что в нем также нет места позору? Иначе говоря, должно ли оно одновременно представлять собой общество, чьи институты не позорят тех, кто попадает в их орбиту? Более того, есть ли в нем место устыжению?

В последнее время все большее распространение приобретает деление обществ на общества стыда и общества вины. Данное различие проводится между обществами, члены которых интернализируют социальные нормы и чувствуют вину в случае неповиновения им, и обществами, где нормы, наоборот, максимально экстернализированы и преобладает мотивация, направленная на недопущение общественного порицания и сохранение чести и доброго имени в глазах других во избежание чувства стыда. Если придерживаться этой общей логики различения, то получается, что общества стыда имеют очень мало общего с достойным обществом, поскольку последнее сосредоточено не на общественном почитании индивидов, а на их самоуважении. Если это действительно так, тогда достойные общества могут быть обнаружены среди обществ вины, но никак не обществ стыда. Общество стыда может являться достойным в плане наделения каждого честью в соответствии с заслугами, однако равно уважительное отношение ко всем его представителям невозможно по определению. В рамках общества стыда унижение возможно только в форме понижения статуса, то есть помещения человека на более низкую ступень социальной иерархии и создания таких условий, при которых ему было бы стыдно за себя перед другими. С точки зрения ущерба самоуважению это нельзя назвать унижением. В идеальном обществе стыда людям незнакомо чувство уважения к самим себе: для них значима только собственная честь в глазах других. Представление о том, что человек может совершить бесчестный поступок, о котором будет известно только ему самому, но от которого может пострадать его внутренняя самооценка, чуждо обществу стыда. Все, о чем не известно другим, попросту «не существует», а значит, не может вызывать чувство стыда.

Габриэль Тейлор пишет о парне, который хвастался своими несуществующими победами на любовном фронте перед друзьями28, тогда как на самом деле все еще был девственником. Вполне вероятно, что он ощущал вину за свой обман, но одновременно стыдился и своей девственности. Он врет, чтобы сохранить лицо в глазах друзей, но при этом чувствует внутренний стыд. Из приведенного примера мы можем заключить, что разница между стыдом и виной не сводится к тому, что стыд – это реакция на внешние факторы, а вина – на внутренние. Общепринято разделять общества вины и стыда по принципу превалирования «внешнего» над «внутренним» и наоборот. Однако правильнее было бы отличать друг от друга общества этих типов по аналогии с разницей между человеком, который рассматривает свои позорные поступки или неудачи, руководствуясь собственной точкой зрения, и человеком, который делает то же самое, опираясь на мнение других. При этом вовсе не факт, что эти «другие» существуют. В случае, когда никаких «других» уже нет, граница между стыдом и виной размывается. Когда молодая еврейка не соблюдает предписания веры и ест некошерную пищу, испытывает ли она чувство вины или стыда перед покойными набожными родителями? Сложно сказать наверняка. Стыд и унижение – эмоции «красные» в том смысле, что обе они являются реакцией на точку зрения окружающих. Но точно так же, как присутствие окружающих может требоваться для приобретения самосознания, не препятствуя при этом тому, чтобы в итоге достичь независимого сознания, сам факт того, что человек нуждается в чужой точке зрения в процессе обретения самоуважения, не должен препятствовать дальнейшей выработке у него чувства уважения к самому себе, более не зависящего от мнения других людей.

Если это так, то в чем же разница между стыдом и унижением? Я утверждаю, что стыд включает в себя унижение, но не наоборот. Здесь стоит пояснить, что собой представляет понятие включенности одного в другое. Цветы как класс растений включают в себя класс роз. Какую бы розу мы ни взяли, она будет принадлежать к классу цветов, но не наоборот. Роза же как понятие, напротив, включает в себя понятие цветка, поскольку цветок является составляющей определения розы, но опять же не наоборот. Имеется обратное отношение между включенностью одного класса в другой (экстенсиональность) и включенностью свойств (интенсиональность). Класс событий, вызывающих чувство стыда, включает в себя класс событий, связанных с унижением, однако само понятие стыда включено в понятие унижения. Тот, кто чувствует унижение, чувствует также и стыд, но тот, кто чувствует стыд, не обязательно чувствует унижение.

С моей точки зрения, скромные достижения могут вызывать чувство стыда, но не унижения. Понятие унижения не связано с достижениями. Стыд связан с унижением только в том случае, если кто-то стыдится определенной составляющей своей идентичности, связанной с принадлежностью к группе. Если через свои институты общество заставляет людей стыдиться принадлежности к той или иной группе, в значительной степени определяющей их самоидентичность, как то к ирландцам, или к католикам, или к жителям района Богсайд в Белфасте, такое общество не является достойным. Если человек, будучи, к примеру, выходцем из крестьянской среды («кулацким сыном), стыдится своих родителей или социального происхождения (которое также может быть важной составляющей его идентичности) и этот стыд вызван проводимой в обществе политикой и соответствующими институционально установленными моделями поведения, такое общество тоже не может считаться достойным.

Не всякая составляющая индивидуального самоопределения оправданна с моральной точки зрения. Общество, заставляющее людей стыдиться своей принадлежности к преступному синдикату, равно как и общество, в котором приверженцев садистских сатанинских обрядов принуждают стыдиться своей «религии», не должно считаться недостойным лишь по причине того, что в его рамках подобные практики воспринимаются как постыдные. Общество теряет право называться достойным, если живущих в нем потомков убежденных нацистов принуждают чувствовать вину за деяния родителей. Вполне справедливо было бы дать им возможность прочувствовать свою ответственность и задуматься о том, как компенсировать вред, нанесенный их родителями, но при этом нельзя перекладывать вину на них самих. Таким образом, я разделяю аспекты личностной идентичности на морально оправданные и неоправданные.

Еще одно различие проходит между свойствами, проистекающими из идентичности, и свойствами, являющимися следствием достижений. Пристыдить человека за оправданную идентичность – значит унизить его. В то же время если кого-то стыдят за определенные аспекты его достижений – например, когда о литераторе, который мнит себя великим поэтом, отзываются как о третьесортном писаке, – то это может восприниматься как оскорбление, но отнюдь не как унижение. По крайней мере, такой отзыв не дает адресату резона испытывать то чувство моральной ущербности, которое в данной книге мы связываем с унижением.

Под термином «самоопределение» понимается определение человеком собственной идентичности. Категория самоидентичности включает в себя три элемента: