Впереди замерцал огонёк. Его свет был блёклый, нагоняющий тоску. Лучше уж пусть совсем не будет освещения, чем… Такое!

— Госпожа Анайрэ, — поклонилась эльфийка, облачённая в траур, — я провожу тебя к госпоже Нерданель. Она ждёт. О твоей карете позаботятся слуги.

Видя подсвеченное жутким блёклым фонарём отмеченное печатью глубочайшей скорби когда-то прекрасное лицо служанки Нерданель, супруга Нолофинвэ снова подумала, что приехала напрасно: на сердце станет ещё тяжелее.

— Прости, что спрашиваю… — с трудом выговорила Анайрэ. — Кого ты потеряла?

— Всех, — ответила служанка, и в голосе прозвучал глухой скрежет камня о камень: такой звук издаёт мраморный саркофаг, когда задвигают крышку, чтобы навсегда скрыть мертвеца от живых. — Но я не уйду в Лориэн, пока моя госпожа не направится туда.

— Нерданель собирается к Вала Ирмо? — Анайрэ вдруг подумала, что её собственное решение покинуть дом и отправиться лечить страдающую душу — поспешное. А супруге Феанаро и подавно нечего делать в Лориэне!

— Нет, — мрачно ответила эльфийка со страшным фонарём. — Не собирается.

Это стало очень приятной новостью. Вообще… Лориэн ведь… Хорошее место. Всё-таки не стоит отказываться от идеи исцелить сердце, погостив у Ирмо и Эстэ. А Олорин, часто появляющийся в Садах, очень участливый, всегда готов помочь, выслушать, утешить…

Дом, в котором жила Нерданель, очень изменился с последнего визита Анайрэ. Тогда ещё был совсем ребёнком Тьелперинквар, у Финьо только должна была родиться Финдиэль, и… И…

— Не плачь, госпожа, — холодно прозвучал пугающий голос служанки. — В Валиноре не место слезам. Только если они от смеха.

Анайрэ вздрогнула.

— Мы на месте, — сказала эльфийка и погасила фонарь.

Из-за высокой полупрозрачной двери раздался знакомый и одновременно чужой голос:

— Заходи, подруга.

Огромная зала, ранее служившая для игр многочисленным детям, гостившим здесь, теперь была пустой и полутёмной, освещённой такими же чудовищными огнями, как фонарь служанки. Ни мебели, ни украшений, ни зеркал… Лишь заготовки для скульптур стояли по углам, около окон и прямо перед дверью. Нерданель, закутанная в несколько шалей, словно ей очень холодно, непричесанная и усталая, отложила в сторону лист бумаги со странной схемой будущей скульптуры.

— Что… Кто это? — Анайрэ, смотря на нарисованных существ, облепивших длинный прямой меч, почувствовала, как сердце рвётся из груди от ужаса.

— Хочешь вина? — словно сама с собой заговорила Нерданель. — Или сладостей? Может, пирог? Ты же чего-то хотела, раз приехала.

— Я… — супруга Нолофинвэ отвела глаза. — Я уезжаю в Лориэн. Хотела проститься. Теперь нескоро увидимся. Снова.

— Но ведь увидимся, — пожала плечами Нерданель. — Значит, печалиться не о чем. А это, — она указала на эскиз, — летающие мыши. Я видела их во сне.

***

Окруживший со всех сторон шорох крыльев и пронзительный свист прозвучали на тонкой, словно лезвие, границе сознания и небытия, на которой удерживал мерный стук сердца, не дававший сорваться в бездну. Что-то острое впилось в затылок и, с силой дёрнув за волосы, запрокинуло голову пленника назад. Боль скрутила шею, рванула вывихнутые суставы, а в лицо вцепились когти огромного крылатого существа, заставляя разжать зубы. Сопротивляться не было сил, и в глотку затолкали что-то водянистое и безвкусное.

Отчаянным усилием стиснув зубы, Майтимо почувствовал во рту привкус крови и вырывающиеся пальцы твари врага. Визг оглушил, голову резко потянули назад, и боль в позвоночнике на миг пересилила магию: пленник потерял сознание, а существо вырвалось.

— Мы тоже умеем кусаться, — сквозь возвращающие из забытья в реальность удары сердца услышал Майтимо. Уже не в состоянии сдерживать стоны, Нолдо с трудом приоткрыл глаза, нечётко видя перед собой сквозь кровавую пелену огромных летучих мышей странного окраса. — Но хозяин прислал нас заботиться.

В волосы снова вцепились когтистые лапы, оттягивая голову. Шорох перепончатых крыльев смешался с шумом ветра и криком боли.

— У него красивые волосы, — захихикал писклявый голосок, — я хочу их расчесать. А ты пока ещё покорми нашу «деточку». Нельзя, чтобы долго голодала.

— Нельзя! Это правда!

— Мне нравится эта игра! Хочешь тоже расчёсывать его?

С радостным визгом летучие мыши продолжали игру, пока не усилился ветер, и их не начало сдувать со скалы. Оставив «деточку» висеть над скрытыми чарами вратами крепости, существа с разочарованным писком улетели, а насильно влитая в горло пленника вода пролилась слезами отчаяния.

Враг-лёд

Снег был нетронутым, идеально ровно наметённым, искрящимся в свете звёзд. Жаль нарушать белую гармонию, звучащую чистым аккордом, состоящим из сотен нот, никогда ранее не слышимых эльфами. И если бы не собаки, для которых не существовало мешающих двигаться вперёд эстетических понятий, Финдарато с собратьями ещё долго бы стояли и любовались пугающей красотой ледяной пустыни.

Впереди преграждали путь горы, и Финдарато стал настаивать обойти их.

— Посмотри, государь, — эльф указал рукой на склон, — здесь прорублены ступени. Можно не искать обход, а перебраться поверху.

Финдарато сразу понял, кто сделал эту лестницу, подумал, что у него совершенно нет никакого желания карабкаться по льду, и, что самое приятное, есть веские причины отказаться лезть на гору.

— Мы идём не с целью догнать Финдекано, — наставительно, как, по мнению сына Арафинвэ, должен говорить мудрый король, произнёс Финдарато. — Наша задача: разведать удобный и безопасный путь не для воинов, но для женщин и детей. Пусть один из вас поднимется на гору, осмотрится, и мы пойдём дальше искать обходной маршрут. Здесь повсюду глубокий снег. Полагаю, необходимо проложить дорогу, которую, в случае необходимости, легко расчистить. Надо только понять, где она должна проходить.

Эльфы согласно кивнули. Казалось, стало теплее, и Финдарато зачем-то снял перчатку, словно подаренное отцом родовое кольцо позвало нового хозяина.

«Посмотри на меня! — будто говорил зелёный камень. — Погрузись в мои таинственные глубины!.. Вот она… Власть над разумом. Она в красоте и бездонной гипнотической силе, заключённой в драгоценном минерале! Это музыка, услышав которую однажды, больше не сможешь без неё жить. Власть над сердцами. Власть над судьбами. И она… Твоя».

— Там бескрайняя пустыня! — крикнул с вершины ледяной горы эльф, и Финдарато очнулся.

Рука замёрзла, начала болеть. Поспешив натянуть перчатку, сын Арафинвэ поднял голову.

— Следов отряда Финдекано не видно!

— Значит, — улыбнулся Финдарато, — они уже далеко. Спускайся, друг мой, наш путь долог, а в лагере остались любящие сердца. Нельзя