надеясь, что преуспела в развеивании любых сомнений относительно того, что она может сказать Джемми про отцовство Роджера.

— Хорошо, но он должен узнать остальное, раньше или позже. Я не хочу, чтобы он обнаружил все это случайно.

— Ты не случайно узнала об этом. Твоя мама рассказала тебе.

«И посмотри, где мы с тобой теперь». — Эти слова остались невысказанными, но отдавались громким эхом у нее в голове, пока он проницательно смотрел ей в глаза.

Если бы она не почувствовала необходимость отправиться в прошлое через камни, чтобы найти своего отца, никто из них не был бы здесь сейчас. Они были бы в безопасности в двадцатом веке, возможно, в Шотландии или, может, в Америке — в месте, где дети не умирают от диареи и случайной лихорадки. В месте, где опасность не скрывается за каждым деревом, а война не поджидает за углом. В месте, где голос Роджера звучал бы чисто и сильно. Но, может быть — только может быть, — в этом случае у нее не было бы Джемми.

— Прости меня, — сказала она, чувствуя, как к горлу подкатил ком. — Я знаю, это моя вина — все это. Если бы я не отправилась в прошлое… — Она неловко потянулась и коснулась уродливого шрама вокруг его горла. Он поймал ее руку и потянул ее вниз.

— Боже, — проговорил он тихо, — да если бы я мог пойти куда угодно, чтобы найти моих родителей… Хоть в ад… Брианна, я бы сделал это. — Он посмотрел на нее своими ярко-зелеными глазами и сильно сжал ее руку. — Если и есть в мире хоть кто-то, кто понимает это, курочка, так это я.

Она обеими руками сильно сжала его ладонь в ответ. Облегчение, что он не винит ее в их бедах, расслабило ее тело, но скорбь о его личных потерях — и ее — все еще наполняла ее горло и грудь, тяжелая как мокрые перья. От нее было больно дышать.

Джемми заерзал и внезапно поднялся в колыбели, а затем упал снова, не просыпаясь в процессе, и одна его рука выпала из колыбели, безвольная, как лапша. Она замерла от его внезапного движения, но затем расслабилась и встала, чтобы положить его руку внутрь. Однако, прежде чем она достигла колыбели, раздался стук в дверь.

Роджер поспешно схватил одной рукой свою рубашку, а другой — нож.

— Кто там? — спросила она, ее сердце тревожно стучало. Люди не приходят просто так после наступления темноты, только если случилось что-то плохое.

— Это я, мисс Бри, — приглушенно сказал голос Лиззи через дверь. — Можете нас впустить, пожалуйста? — Она говорила взволнованно, но без паники в голосе. Брианна подождала, пока Роджер натянет на себя рубашку, затем подняла тяжелую задвижку.

Ее первой мыслью было, что Лиззи и выглядит взволнованной: щечки маленькой служанки раскраснелись, как яблочки, их румянец сиял даже в темноте крыльца.

«Мы» — это она сама и двое братьев Бердсли, которые поклонились и кивнули, бормоча извинения за поздний визит.

— Что вы, — сказала Брианна. Она рефлекторно начала искать в комнате шаль. Дело было не только в том, что ее льняная сорочка была тонкой и поношенной, спереди на ней было красноречивое пятно. — Ээ, входите!

Роджер вышел вперед, чтобы поприветствовать нежданных гостей, с достоинством игнорируя тот факт, что на нем не было ничего, кроме сорочки, и Брианна поспешно удалилась в темный угол позади ее ткацкого станка, на ощупь пытаясь отыскать старую шаль, которую держала для того, чтобы укрывать ноги во время работы.

Благополучно закутавшись в нее, она пнула полено, чтобы немного разжечь огонь, и наклонилась, чтобы поджечь свечу от углей. В неверном свете свечи она заметила, что Бердсли были одеты с нехарактерной для них аккуратностью и лоском, их волосы были собраны и заплетены, оба стояли в чистых рубашках и кожаных жилетках: сюртуков у них не было. Лиззи тоже была одета в свое лучшее платье. На самом деле, на ней было то самое шерстяное платье бледно-персикового цвета, которое они приготовили для ее свадьбы.

Что-то случилось, и по тому, как Лиззи настойчиво шептала на ухо Роджеру, было примерно ясно, что именно.

— Ты хочешь, чтобы я вас поженил? — спросил Роджер удивленно. Он обвел взглядом близнецов. — Эээ… С кем?

— Да, сэр. — Лиззи почтительно поклонилась. — Меня и Джо, сэр, если вы будете так добры. Кэси выступит свидетелем.

Роджер озадаченно провел рукой по лицу.

— Что ж… но… — Он умоляюще посмотрел на Брианну.

— У тебя проблемы, Лиззи? — спросила Брианна прямо, зажигая вторую свечу и устанавливая ее в подсвечник у двери. В этом свете она заметила, что веки Лиззи покраснели и опухли, как будто она плакала. Но ее поведение скорее говорило о взволнованной решительности, нежели о страхе.

— Не то чтобы проблемы. Но… я беременна, ай. — Лиззи охранительно скрестила руки на животе. — Мы… мы хотели пожениться до того, как я скажу кому-либо.

— О. Что ж… — Роджер посмотрел на Джо неодобрительно, но выглядел не вполне убежденным. — Но твой отец… он не будет…

— Па захочет, чтобы нас поженил священник, — сказала Лиззи убедительно. — И так оно и будет. Но вы же знаете, сэр, могут пройти месяцы и даже годы, прежде чем мы сможем найти католического священника. — Она опустила глаза, краснея. — Я… Мне бы хотелось выйти замуж просто с подобающей церемонией, понимаете, прежде чем ребенок родится.

— Да, — сказал он, невольно опуская глаза на живот Лиззи. — Это я сообразил. Но я не понимаю этой спешки, если вы понимаете, о чем я. Я хочу сказать, ты будешь не намного более беременной завтра, чем сегодня ночью. Или на следующей неделе.

Джо и Кэси обменялись взглядами поверх головы Лиззи. Затем Джо опустил свою руку на талию Лиззи и нежно прижал ее к себе.

— Сэр. Просто… Мы хотели все сделать правильно друг для друга. Но нам бы хотелось провести церемонию в узком кругу, понимаете? Только я, Лиззи и мой брат.

— Только мы, — повторил Кэси, придвигаясь ближе. Он настойчиво посмотрел на Роджера. — Пожалуйста, сэр?

Кажется, у него на руке была рана, потому что носовой платок был обернут вокруг пальцев.

Брианне они трое показались такими трогательными — почти невыносимо. Они были такими невинными и такими юными, три чистых лица настойчиво и с мольбой смотрели в сторону Роджера. Она придвинулась ближе и коснулась теплой через ткань рубашки руки Роджера.

— Сделай это для них, — сказала она тихо. — Пожалуйста! Это же не совсем настоящий обряд. Ты можешь просто их обручить.

— Ай, что ж, но они должны