под три, ну чуть поменьше, наверное. Но в холке кентавриха была метр тридцать-сорок где-то.

— Кащей Бессмертный? — уточнила кентавриха, продолжая “прокурорски” сверлить меня взглядом поверх очёчков.

— Именно он, сударыня, — несколько взял я себя в руки.

— Проходите, — указала она жестом на металлическую дверь позади. — Лавр Степанович вас ожидает.

Направился я к двери, беря себя в руки. А то, невзирая на кучу бреда, дичи, года Боли — аж голова немного закружилась от вида этой дамы. Точнее, мозги судорожно копошились, стараясь утрясти увиденное, и перегрелись. А так — кентавриха как кентавриха. Секретарша Степаныча, причём и по габаритам ему, кхм, подходит, мысленно хмыкнул я.

— Проходи, Кащей, присаживайся, — пробасил Голова в довольно аскетичном, практически полностью металлическом кабинете. — Что рожа-то такая? Кентавров, — хмыкнул он, — никогда не видел?

— Не видел, — не стал кривляться я.

— Марь Васильевна, супруга моя, — неожиданно тепло, невзирая на лютые клычищщи, улыбнулся Степаныч. — Ну да ладно, — посерьзёнел он. — Ты, раз не видел — учти, как красные полосы на кентавре светиться начнут — он в бешенстве. И копытом и руками стальные листы пробивают.

— Учту. И бесить кентавров вообще, ну и Марь Васильевну в частности, не собираюсь. Слушай, Степаныч, — заинтересовался я. — На пару вопросов ответишь?

— Да хоть на сто. Лет-то мне немало, поговорить люблю, а не с кем почти — с подчинёнными не стоит, кумовство и прочее, — разоткровенничалась орчина.

— А говорил — Зеленюки…

— Зеленухи!

— Я так и сказал, — ловко вывернулся я. — Так вот, говорил — без присмотра.

— Так моя задача — тут сидеть. И на всякую дермовину, типа тебя… — смерил он меня взглядом, — точнее, змеев этих, реагировать. А так — почитай, Марь Васильевна большая Голова, чем я, — ухмыльнулся он.

— Ясненько, — всё понял я. — Тогда так. Вот тифлинги. Это вообще — как? Смотри, я — тифлинг. И Ариска — тифлинг. Вампиры…

— И Марь Васильевна. Кентавры, огры, оборотни всех видов — тифлинги, — продолжил Степаныч, закатил глаза, а через полминуту выдал: — Ну слушай, Кащей.

И выходила, со степанычевых слов, такая петрушка: тифлингами звали металюдей, опасных окружающим. Не вообще — так-то все друг другу опасны, а именно своей природой агрессивны. Или нежить, точнее с “ароматом мертвечины” — таких в тифлинги автоматом заносили, как Ариску или меня.

При этом, упыриха есть в Восточном Меллорне — главная по медицине. Это при том, что упырей меллорнские, да и тифлингов вообще, буквально ненавидят — были у них прецеденты массовых смертей, мучений… много чего.

— Много их слишком, — пробасил орчина. — Не по старым временам, а сейчас. За всем не уследишь ну и… А у нас с тифлингами особых проблем не было, скорее помогали. С теми же тифлингами буйными — тоже.

— Угу, пасиб за рассказ. И ещё такой вопрос — а Василий что за метачеловек? — уточнил я про поросямордого стража.

Так-то, вроде, у азиятов глупых, свинорылых орками называли. Но это они по физиологическим причинам орков разглядеть не могли, факт.

Правда, Степаныч на мой интерес раскатисто заржал. И ржал не меньше минуты, хлопая лапищей по стали стола.

— Про, гыг, Костика спросить не хочешь? — погыгыкивая спросил он.

— Да тролль он, вспомнил даже — откуда, — буркнул я, на что орчина покивал.

— Не метачеловек Василий. Каким был до конца и изменения — таким и остался, — ошарашил Степаныч меня, да ещё и заржал снова, на физиономию мою задумчивую взирая.

Пока я переваривал эту новость и мысленно сочувствовал бедолаге, погыгыкивающий Голова протянул лапищу к какой-то коробке, пыхнувшей небывальщиной. Извлёк оттуда какие-то листы, бегло проглядел их, похмыкал и в сторонку отложил.

— Занятно, — непонятно к чему протянул Голова. — Ладно, Кащей. Вопрос к тебе — приступами злобности не страдаешь? На людей не кидаешься? Только не ври!

— Только наслаждаюсь, — честно ответил я. — И не приступами — я постоянно злобный. На людей не кидаюсь, первым.

— Тогда так. Мертвечиной… хотя и нет. Чем от тебя тянет — чёрт знает. Как от машины, да не так. Но мёртвым! И к ушастым тебя не подселишь, ругань поднимется. К гномам — так сам в подземелья не полезешь? — вопросительно уставился на меня Голова.

— Да вообще-то — пофиг, Степаныч. Мне не “апартаменты на проживание”, а угол, кости кинуть, нужен. Жить в Зеленю…ушках, — поправился после нахмуренных бровей я, — не буду. Так, заезжать, как прикидываю. Но если есть выбор — то в подземельях желанием не горю, — признал я.

— И башкой о своды стукаться не будешь, — констатировал орк. — Так вот, поставят тебе вагончик рядом с башней. Ну, сторожку. Чего тебе там надо? Хотя, водопровод, электричество — ну отсюда заведём. Отопление — паровое пустим. А с мебелью сам разбирайся! — обвинительно уставился он на меня. — Вот тебе, возьми и на торг сходи.

С этими словами орчина вытянул горсть… деревянных дощечек с инкрустированными металлическими цифрами.

— Деньги? — осмотрел я подношение.

— Они самые, гномы с эльфами ладят. Ну и производство, почитай, на них.

— Да я не просил вроде…

— А мне тебе пуфик под тощий зад подбирать прикажешь? — возмутился Степаныч. — Сам разберёшься, так что бери. Рядом тебе сторожку и поставят, к вечеру заселяйся.

— Слушай, Степаныч, ещё такой вопрос, — задумчиво протянул я.

— Задавай. А потом мне ответишь, тоже вопросец имеется, — чему-то ухмыльнулся орчина.

— Угу, — неопределенно ответил я. — Слушай, а межвидовых конфликтов там… Ну орки-ельфы…

— Да понял я, — пошевелил челюстью Голова. — Знаешь, Кащей… Пока — точно нет. Что будет потом — шут знает. Но пока конфликтов нет. Страшно всем, Кащей, — понизил он голос. — До сих пор страшно и до смерти будет, я так думаю. Ты думаешь, чего мы чиновников-то перебили? — вдруг спросил он меня.

— Ещё скажи — из-за страха, — несколько растерянно выдал я.

— Из-за него. Они тоже хотели “других” наплодить, как было, — выдал Степаныч, посмотрел на мою вопросительно вскинутую бровь и продолжил. — Ну смотри, Кащей: школа развалилась, в дороге дыры, пенсию не платят вовремя, а той, что есть — на лекарства-то не хватает, про