— Джарвис? Ты в порядке? — Эрика опустилась на колени рядом с ним, а затем обратилась к врачу команды. Ее голос был спокойным. — Он в порядке?

На поле рядом продолжалась игра, болельщики аплодировали. Внимание Эрики было приковано к Джарвису, ничто иное не имело значения.

— Я в порядке. — Джарвис поморщился, прижав руку к затылку.

Доктор убрал фонарик в сумку.

— Ему нужно в больницу. Шишка огромная. Возможно сотрясение.

— В таком случае дайте нам пройти!

Когда Эрика выходила со стадиона вслед за Джарвисом, оставив позади семью, она поймала себя на мысли, что готова отдать жизнь за этого мужчину. Он был отцом ее детей. Несмотря на то что она едва знала его, он перевернул ее мир с ног на голову. Она чувствовала, словно ударили ее — в голове все смешалось. Как она умудрилась так сильно влюбиться в него?

В конце концов, он не предлагает никаких чувств, никаких эмоций. Просто комфорт для их детей и секс. Его предложение пожениться никогда не было продиктовано любовью или какой-нибудь душевной привязанностью. Но Эрика не могла согласиться на меньшее — она хотела, чтобы Джарвис любил ее, хотела отвечать ему тем же.

Что, если, вопреки всякой логике, она влюбилась в него, а он никогда не сможет ответить ей взаимностью?

Лишь несколько раз в своей жизни Джарвис чувствовал себя таким удовлетворенным и обеспокоенным в одно и то же время. Это был один из таких моментов.

Позже вечером, вытянувшись в своей постели, пока Эрика всячески заботилась о нем, он снова и снова вспоминал то, как она бросилась к нему на поле. Голова болела, но воспоминания были кристально чистыми.

Наблюдая за тем, как Эрика опекает его, он преисполнился надежды. Он был сбит с толку, нервничал, наблюдая, как она прорывалась к нему, каким-то образом убедив Джеймса пропустить ее на поле.

Конечно, он хотел, чтобы она была там. Рядом. Но он также не желал подвергать опасности ее и детей. Мысль о том, что она могла навлечь на себя неприятности, до сих пор терзала его. Не просто так у него была охрана. Боже, она значила для него слишком много. Все. Он не понимал, как раньше не осознавал глубину своих чувств.

Им могло быть так хорошо вместе, но в то же время он чувствовал, что сейчас они, как никогда, близки к расставанию. После компьютерной томографии они почти не разговаривали, а если это и случалось, фразы были неловкими, словно они были друг другу чужими. Она вела себя как медсестра, а не как любящая женщина.

Это было больнее, чем приложиться затылком об утоптанный грунт стадиона. Все это никак не складывалось. Тогда она была так расстроена, так взволнована тем, что с ним произошло. Теперь она отвечала короткими, сухими фразами. Он не хотел расстраивать ее больше или не давать спать до утра. Домочадцы посещали его до глубокой ночи. Начинало светать, когда они наконец остались наедине.

Эта ситуация лишь усугубляла его головную боль.

Приподнявшись на локтях, Джарвис тихо спросил:

— Как ты добилась того, чтобы Джеймс выпустил тебя на поле?

Эрика покраснела и перекинула на плечо свои светлые волосы.

— Чтобы убедить его, пришлось использовать некоторые из моих военных навыков. Конечно, никаких крайностей, учитывая мое состояние, небольшой, но болезненный прием.

— Шутишь? Не откажешься тренировать мою охрану?

— И выдать свои секреты? — Она фыркнула. — Ну уж нет. К тому же он не должен был препятствовать мне.

— Это звучит сексуально, но тебе следует оставаться осторожной и думать о детях. Ты могла пострадать.

Эрика пожала плечами:

— Я была осторожна, пострадал ты. Теперь расслабься, но постарайся не уснуть. Делай так, как велел врач, или я отвезу тебя обратно в больницу.

— Думаю, нам стоит заняться сексом. Других способов не спать я не знаю, — сказал Джарвис с лукавой улыбкой.

— Ты должен отдыхать. — Эрика скрестила руки.

— Ты все сделаешь сама. Я буду просто лежать и вести себя очень-очень тихо. — Он закрыл глаза, затем приоткрыл один, чтобы посмотреть на нее. Он рассчитывал на какой-то ответ. Надеялся увидеть ее лучистую улыбку. О, как же он обожал эту улыбку!

— Думаешь, это смешно? Нет. Ты получил травму, и я здесь только для того, чтобы убедится в том, что ты следуешь указаниям.

— Можешь связать меня, чтобы я не был слишком… активным.

— Активным? Интересный выбор слова. К сожалению, ради твоей безопасности я устою перед твоим шармом. Давай играть в карты. — В голосе Эрики не было ни капли веселья.

— Карты? На раздевание, может быть?

— Нет, спасибо.

— В таком случае я отказываюсь. Надо признаться, у меня все плывет перед глазами. — Он поднял руку, пытаясь сосредоточиться на пальцах. Это вызвало приступ боли.

Обернувшись, он увидел, что Эрика направляется к двери.

— Я вызову врача.

— Он уже осмотрел меня. Мне сделали и рентген, и томографию. Я в порядке. Контужен, но ничего такого, с чем время от времени не сталкиваются все игроки. Не собираюсь выглядеть слабаком перед моей командой.

— Они носят шлемы.

— У меня крепкая голова. Спроси любого, с кем я работаю. Или не работаю… — Он изо всех сил старался заставить ее улыбнуться, но лицо Эрики оставалось непроницаемым. Он не понимал, почему она так старательно закрывается от него.

— Все еще не смешно.

— Хочешь по-серьезному? Тогда давай говорить серьезно. Эрика, я хочу, чтобы мы жили вместе. Черт, если честно, я хочу, чтобы ты вышла за меня, но мне будет достаточно того, если ты переедешь ко мне. Станешь учиться здесь. Давай будем вместе. Жизнь и без того достаточно сложна. Давай ходить на свидания с попкорном, заниматься сексом в кинозале или в других местах. Ты знаешь, здесь много комнат…

Это было совершенно искреннее признание. Он хотел ее. Прямо сейчас. Всегда. И не только потому, что у них будут общие дети.

Эрика стукнула рукой по столу, лицо исказила ярость.

— Мне не до смеха, Джарвис. Мы не можем строить отношения на сексе. Мне нужно что-то большее. Я слишком старалась, чтобы создать жизнь для себя, чтобы меня начали воспринимать как личность, а не принцессу, смысл жизни которой заключается в том, чтобы произвести на свет наследника для монархии, какой бы формальной она ни была!

— Эрика, это не так. Я не думаю о тебе так. — Джарвис всматривался в ее лицо.

— Как только ты узнал о беременности, то стал настаивать на браке. Это все, что ты делал. Я слишком дорожу своей независимостью, за счастье своих детей я буду бороться так же. Они заслуживают большего.

— Эрика, я… — Джарвис, человек, у которого всегда был план, растерялся.

Эрика расправила плечи, в ее глазах блестели слезы.