— До тех пор, пока мы вместе голые в ванной, я всем доволен.

Она игриво шлепнула его, а затем ее улыбка исчезла.

— Мне действительно нечего рассказать. Я была переводчиком, сопровождала дипломатов на встречах.

— Я восхищаюсь тобой.

Пожав плечами, она откинула голову в воду. Эрика закрыла глаза, наслаждаясь теплой водой. Пена оседала на ее груди и плечах, образуя причудливые узоры. Она была чертовски сексуальна.

— Почему ты так пренебрежительно отзываешься о службе своей стране?

Эрика резко распахнула глаза — Джарвис задел ее за живое. Он заметил это по тому, как принцесса закусила губу:

— Я хотела быть полевым медиком, служить в зоне боевых действий. Но мне не разрешили.

Джарвис кивнул, стараясь выглядеть сочувствующим. Ему было невероятно сложно представить принцессу на поле боя.

— Но твое присутствие могло представлять угрозу безопасности для тех, кто рядом. Ты рисковала стать слишком дорогой пленницей.

Ее полуулыбка вышла слегка циничной.

— Пусть это и правда, но это не главная причина. Мои родители вмешались. Они не хотели, чтобы я работала или служила. Они хотели, чтобы я вышла замуж за какого-нибудь обеспеченного и влиятельного человека, чтобы я и мои дети стали новыми пешками в королевской шахматной партии, начатой тысячу лет назад.

— Тем не менее ты продолжала гнуть свою линию. Это похвально. Но почему на линии огня, а не в военном госпитале? — Джарвис уважал ее стремления, ее самоотверженный выбор карьеры. Она хотела помогать людям и могла бы стать хорошим полевым медиком.

— Я не хотела, чтобы ко мне относились по-особенному из-за моего происхождения. И все же, в конечном итоге, я оказалась переводчиком, которого не подпускали к зоне боевых действий.

Джарвис кивнул — он находил ее упорство невероятно привлекательным.

— И потому ты решила продолжить свое образование после службы. — Джарвис знал, что она зарегистрировалась на курс. Занятия должны начаться в следующем месяце в Великобритании, но он решил, что Эрика попросит, чтобы ее место попридержали, чтобы она приступила к учебе после рождения детей.

— Я не откажусь от своих планов из-за вмешательства семьи. — Принцесса прищурилась. — Я могу обеспечить себя.

— Конечно, ты сможешь. — Он использовал свои навыки ведения переговоров, надеясь заставить ее увидеть причину. — Но дело не в деньгах. У тебя и без того много забот. Позволь поддерживать тебя и детей, когда ты приступишь к занятиям.

— Это звучит так, словно я не в состоянии позаботиться о себе, как всегда говорили мои родители. — В ее голосе звучала горечь.

— Дело не только в тебе или во мне. У нас будут дети, о которых нужно заботиться. Ты знаешь, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я ясно дал это понять. Но если ты до сих пор этого не хочешь, давай хотя бы жить вместе. Так будет проще…

Эрика прижалась губами к его губам, заставив замолчать.

— Джарвис, пожалуйста, дай нам время узнать друг друга. Такое давление контрпродуктивно.

Одно было точно: она открывалась ему. Может быть, было рано просить ее выйти за него замуж, слишком рано. Но он чувствовал, как укрепляется связь между ними. Сейчас он ощущал это особенно остро. Но торопиться не стоит. Пройдет время, и он докажет, что вместе им будет лучше, чем порознь.

— Как насчет перекусить?

— Еда? Это лучшее предложение для любой беременной женщины!

Они перебрались на кухню. Эрика сидела на столешнице, по-турецки скрестив ноги, и смотрела, как Джарвис извлекает из недр холодильника фрукты: вишни без косточек, клубнику в шоколаде, ломтики ананаса и персика. Блюдо с нежнейшим взбитым кремом. Он расставил все это рядом с ней и придвинул табурет так, чтобы они были на одном уровне.

Джарвис остановил ее, когда она потянулась за вишней.

— Позвольте мне, принцесса.

С игривой улыбкой он поднес ягоду к ее губам. По ее коже побежали мурашки. Он был нежным, обаятельным.

Эрика положила клубнику в шоколаде ему в рот. Джарвис провел языком по кончикам ее пальцев.

Эрика откашлялась. Ее цель осталась неизменна. Она здесь, чтобы узнать его.

— Кем ты хотел стать в детстве?

— Интересный вопрос.

— Правда?

— Вероятно, каждый, кто меня знает, думает, что я хотел быть футболистом.

Эрике казалось, что Джарвис не был таким предсказуемым. Он мог бы жить и дышать футболом, но это не значило, что это было его единственным интересом. Детские мечты могут рассказать о многом. Она всегда хотела защищать и спасать людей. Ее взрослая мечта лечить не противоречила детским устремлениям.

— Мне нравилось играть, это ясно. Я играл всю начальную и среднюю школу, потому что я так хотел. У меня не было необходимости добиваться футбольной стипендии, выделяемой колледжем талантливым игрокам, я мог позволить себе какое угодно образование, то, которое хотел.

— Но какая она — мечта твоего детства? — настаивала Эрика, принимая ломтик персика из его руки.

Джарвис застенчиво улыбнулся.

— В детстве я хотел водить мусоровоз.

Эрика округлила глаза:

— Я что-то поняла не так? Ты хотел бы водить грузовик, который вывозит мусор?

— Ага. Когда родители ссорились, я выходил на улицу, чтобы не слышать их крики, садился на велосипед и ехал за мусоровозом. Я наблюдал за тем, как оператор останавливается у очередного дома, закладывает мусор в дробилку, и тот превращается в пеструю массу, в ничто. Ребенку это казалось увлекательным.

— Мне так жаль, что родители причинили тебе так много боли…

— Я просто хочу, чтобы ты поняла, как серьезно я отношусь к браку и счастью наших детей.

Эрика судорожно вздохнула. Ей было нужно принять решение в ближайшее время, иначе она сможет потерять всякую объективность рядом с этим мужчиной.

Прошло всего три дня с тех пор, как они вернулись домой после проигрыша в Сент-Луисе. Джарвису нужно было время, чтобы продумать последующую стратегию. И это касается не только «Ураганов», но также и Эрики. Именно поэтому он натянул шорты, футболку, тщательно зашнуровал кроссовки и вышел на пробежку.

Джарвис сосредоточился, выдерживая ритм. Над его верхней губой собрались капельки пота, во рту было солоно. Влажный воздух Луизианы звенел от песен цикад и щебетания птиц. Бег его всегда успокаивал. Шорох подошв по тротуару. Вдох. Выдох. Ощущение пота, скользящего по спине. Ему всегда нравилось бегать. Он был лучшим среди братьев по скорости и выносливости. Джарвис без труда оставлял позади их всех.

Особенно нелегко приходилось Жан-Пьеру, младшему из братьев Рейно. Ему всегда приходилось прикладывать больше усилий, чтобы не уступать старшим. Бег был чем-то вроде традиции в семье Рейно. Или, по крайней мере, так считал Джарвис. Он всегда выталкивал своих братьев на пробежку. Это было спасением от криков и ссор, которые сотрясали их дом. Была ли семья на ранчо в Техасе, в поместье на озере Понтчартрейн или на другой стороне земного шара, если позволяли обстоятельства, они выходили на пробежку. Так Джарвис обеспечивал всем передышку от родительской драмы.